В книге немецкого экономиста и государственного деятеля (он был министром экономики, а затем федеральным канцлером ФРГ) суммирован опыт разработки и практического осуществления реформы в послевоенной Германии. Эта реформа вошла в историю под названием «немецкое чудо» и послужила образцом для многих стран мира, решавших сходные задачи перехода от принудительно направляемого хозяйства к рыночной экономике. Бедность в Германии фактически была уничтожена и создано общество всеобщего благополучия, к которому и стремился Эрхард.

Хозяйственная реформа 1948 года в Германии представляла собой на самом деле две параллельные реформы – денежную реформу и реформу цен. Задачей денежной реформы было избавление от «навеса» обесцененных денег и создание твердой валюты. Задачей реформы цен, которая вступила в силу через 3 дня после денежной реформы, была отмена принудительного хозяйства, упразднение государственного контроля над ценами и распределением ресурсов. Относительно этого политика Эрхарда повсюду ставилась под сомнения, но его ожидания оправдались.

Основные воззрения Эрхарда:

Государство не ночной сторож, который охраняет рынок

Рынок не самоцель, а средство достижения социальных целей

Свободная частная инициатива и конкуренция – основа рыночного общества

Христианская демократия, или солидаризм, - основа нового общества

Книга вышла в 1956 году, неоднократно переиздавалась и была переведена на многие языки, в том числе и на русский (правда, первое издание на русском языке вышло в ФРГ, в 1960).

Структура:

В книге порядка 300 страниц и 17 глав, каждая из которых разделена на подглавки.

Краткое содержание:

В послевоенное время принято было считать, что хозяйство развивается по ритмическим циклам. Примерно семь лет, якобы, длится полный цикл: подъем, высокаяконъюктура (стечение обстоятельств на рынке, Эрхард ну очень активно пользуется этим термином), падение и кризис, в котором зарождаются целебные силы, которые затем снова выводят хозяйство на путь к подъему следующего цикла. Но нам удалось прервать этот круговорот и добиться полной занятости и высокой производительности. Как? Путем постоянного подъема хозяйства, хозяйственной экспансии, основанной на свободной конкуренции. В первой главе «Красная нить» на этом делается акцент, определяется общая направленность книги.

Эрхард предлагает вернуться на путь нравственных ценностей. Вот в чем суть: экономическая ситуация тесно связана с судьбой государства, общественной политикой. Поэтому нужно мыслить не замкнутыми категориями, а ощущать взаимосвязь и поступать в соответствии с этим.

В 1948 Эрхард был выбран директором Хозяйственного управления в Экономическом совете, и вот как в своей речи характеризовал положение до валютной реформыЭрхард:

«…на душу населения приходилось раз в пять лет по одной тарелке, раз в двенадцать лет – по одному костюму. Мы вычисляли, что только каждый пятый младенец может быть завернут в собственные пеленки, и что лишь каждый третий немец мог надеяться на то, что он будет похоронен в собственном гробу».

Эрхард описывает несостоятельные попытки оккупационного правительства предотвратить инфляцию, приводит много статистических данных. Ошибка правительства заключалась в том, что применялась политика замораживание цен и направляемого хозяйства.

Одной из драматических эпох стала вторая половина 48 года. Происходила борьба между идеей рыночного хозяйства и силами принудительного хозяйства. Профсоюзы призвали к забастовке, чтобы покончить с идеей свободного рыночного хозяйства. В Экономическом Совете царило смятение, даже там сомневались в правильности решений Эрхарда. Но он не дал смутить себя. Была объявлена денежная реформа, а затем и реформа цен.

Начали проводиться новые и новые мероприятия, побуждения людей к участию в капиталовложениях и сверхурочной работе (заработок от нее не облагался налогом). И люди, наконец, стали испытывать радостное чувство при мысли о работе. Далее приводятся статистические таблицы, которые свидетельствует о росте рабочего времени на человека с 39 часов (47 год) до 48 (54 год).

Однако в адрес Эрхарда посыпался новый шквал обвинений: Цены невозможно догнать, хаотическая картина цен, мы за возврат к направляемому хозяйству, Эрхард исчерпал свою мудрость.

В ответ на эти обвинения в 1948 вышел закон против произвольного завышения цен. А потом началась безработица. Из призрачной всеобщей занятости она к концу 48 года достигла отметки в 700 тыс человек, а затем – 1,5 миллиона. Рост безработных не был бы так велик, если бы не появлялись новые рабочие руки из числа беженцев, которые требовали рабочих мест. Опять посыпалась критика.

Далее очень много о корейской войне (1950-53), или о корейском кризисе. Цены на сырье, импортируемые немецкой промышленностью, взлетели в среднем на 70%, тогда как цены на годовой экспорт из страны - только на 20%.

Паника среди народных масс, связанная с ожиданием новой глобальной войны, вызвала покупательский ажиотаж. Между канцлером Аденауэром и министром экономики возник острый конфликт, вышедший за пределы узкого партийного руководства. Пришлось пойти на компромиссы, допустив нелиберальные ограничения во внешнеэкономической сфере. Это позволило выиграть время. А затем война стала работать на Германию. Стабильная экономика с дешевой рабочей силой стала наполнять мировой рынок, остро нуждающийся в товарах, своей продукцией. Благодаря низким налогам темп роста германского ВВП в 50-х гг. оказался самым высоким среди развитых стран, а темпы роста цен - самыми низкими.

Правда, еще одной проблемой в годы корейского кризиса было то, что эта война впервые дала повод к возникновению идеи снова вооружить Германию.

1954 - Выдвигалась новая задача, не так легко разрешимая, - эффективного противодействия опасности инфляционного перенакала высокой конъюнктуры. Разрешение этой задачи оказалось настолько трудным, что многие были склонны видеть одну лишь эту проблематику, забывая о том, какие огромные успехи были достигнуты во всех областях хозяйственной и общественной жизни.

1954-1955 годы можно охарактеризовать как период усиленного роста капиталовложений

Далее приводятся статистические данные о том, что за семь лет число безработных сократилось на 900 000, в то время, как число работающих возросло на пять миллионов человек. Осенью 1956 года число безработных составляло всего 2,2% общего числа трудящихся.

Кроме того, держался на уровне с другими европейскими странами общий индекс стоимости жизни. Но появилась новая проблема – теперь уже недостаток рабочей силы.

Основным требованием было наладить устойчивость цен, и успех последовал, положение было нормализовано. Причины такой нормализации положения весьма разнообразны. Автор отмечает, что существенную роль сыграла психологическая кампания, совместно с мероприятиями Банка немецких земель.

Рыночное хозяйство стало преодолевать плановое. Критика в рядах оппозиции исходила из разных соображений. Одни были склонныотрицать правильность самих принципов рыночной экономики, другие считали, что в послевоенной Германии с ее разрушенными промышленными установками и миллионами беженцев осуществление этих принципов невозможно.

Основная оппозиционная партия – СДПГ (социал-демократическая партия Германии). Эрхард приводит речи, в которых члены партии обвиняли его во всех проблемах государства (приводят в пример трудное положение в угольной промышленности). Однако Эрхард умело отвечал на все выпады в свой адрес (угольная пром-ть – из тех отраслей, в которых принципы рыночного хозяйства в наименьшей степени могут найти применение).

Далее Эрхард рисует картину заседания парламента в 1951. Его критикуют с трибуны, на скамьях левых партий раздается смех и одобрительные возгласы. На все это Эрхард кратко отвечает: я целиком ушел в заботу о том, как бы поскорее отделаться от мерпринудительного хозяйствования, и переговоры и устремления, направленные к этому, идут полным ходом.

Стоит сказать, что каждый раз, когда я выступаю на тему «социальное обеспечение», я подвергаюсь риску быть обвиненным в превышении моих полномочий. Хотя я касаюсь ϶ᴛᴏй проблемы скорее в роли хозяйственно-политического деятеля, нежели в качестве министра народного хозяйства, все же любому специалисту в ϶ᴛᴏй области понятно, что и у министра хозяйства также имеются все основания проявлять заботу о развитии нашей социальной политики, что обусловлено самой структурой социального рыночного хозяйства. Социальное рыночное хозяйство не может существовать, если лежащая в его основе идейная установка, т. е. готовность нести ответственность за собственную судьбу и участвовать в частном ϲʙᴏбодном соревновании из стремления к повышению производительности, - если все ϶ᴛᴏ осуждено на вымирание в результате принятия сомнительных мер якобы «социальной» политики в смежных с хозяйством областях.

Тот, кто готов продумать эту проблематику до конца, поймет сомнительность слишком узкого и резкого размежевания компетенции. Точное и исчерпывающее размежевание ведомственных сфер, только тогда было бы вообще терпимо, когда действия и поведение всех тех, кто так или иначе воздействует на экономическую обстановку, определялись бы, исходя из единого понимания вещей, иначе говоря, когда люди безоговорочно одобряли бы строй и порядок, к осуществлению кᴏᴛᴏᴩого стремится социальное рыночное хозяйство.

Я неоднократно указывал, что стою за неделимость личной ϲʙᴏбоды. Из ϶ᴛᴏго я исходил еще в 1948 году, стремясь упразднить все препятствия на пути экономической ϲʙᴏбоды. По϶ᴛᴏму, поскольку я внес ϲʙᴏю долю в дело оϲʙᴏбождения немецких людей, я должен требовать, ɥᴛᴏбы ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующие усилия были сделаны и в других областях. Свободный хозяйственный строй может удержаться в течение продолжительного времени исключительно в том случае, если и пока также и в социальной жизни нации обеспечен максимум ϲʙᴏбоды и максимальным образом пробудет частная инициатива и забота каждого о самом себе.

Наоборот, когда все усилия социальной политики направлены на то, ɥᴛᴏбы каждого человека уже с момента его рождения предохранить от всех превратностей жизни, т. е. когда стараются крепко-накрепко оградить человека от всех перемен судьбы, тогда - и ϶ᴛᴏ вполне ясно - нельзя требовать от людей, воспитанных в таких условиях, ɥᴛᴏбы они выявили в необходимой мере такие качества, как жизненная сила, инициатива, стремление к достижениям в производительности и другие лучшие качества, столь судьбоносные в жизни и будущности нации, и кᴏᴛᴏᴩые, сверх того, будут предпосылкой для создания основанного на личной инициативе социального рыночного хозяйства. Далее следует указать также и на неразрывную связь между хозяйственной и социальной политикой: в самом деле, вмешательства социальной политики и мероприятий по оказанию помощи требуется тем меньше, чем успешнее будет развиваться экономическая политика.

Этим мы не отрицаем того, что даже самая лучшая экономическая политика в современных индустриализованных государствах должна быть еще дополнена мерами социальной политики. С другой стороны, правилен и тот принцип, что всякая эффективная социальная помощь возможна только при наличии достаточного и все растущего общего объема всей национальной продукции. Иначе говоря такая социальная политика может строиться только на основе отличающегося производительного народного хозяйства. По϶ᴛᴏму любая органическая социальная политика должна быть заинтересована в том, ɥᴛᴏбы экономика носила экспансивный характер и была бы устойчива; она заинтересована и в том, ɥᴛᴏбы принципы, на кᴏᴛᴏᴩых покоится эта экономика, оставались в силе и подверглись дальнейшей разработке.

Размеры сумм, распределяемых в порядке проведения социальной политики, нельзя больше признать не имеющей значения величиной. Эти суммы, наоборот, будут веским фактором в процессе распределения в народном хозяйстве, в результате чего в настоящее время существует тесная взаимосвязь между экономической и социальной политикой. Социальная политика автономная и нейтральная в отношении народного хозяйства, - дело прошлого. Стоит заметить, что она все больше и больше должна уступать место такой социальной политике, кᴏᴛᴏᴩая теснейшим образом связана с экономической политикой. Социальная политика не смеет косвенными путями подрывать продуктивность народного хозяйства. Стоит заметить, что она не должна противиться основам, на кᴏᴛᴏᴩых покоится рыночное хозяйство.

В случае если мы вообще хотим сохранить на долгое время ϲʙᴏбодный и общественный строй, тогда действительно становится основоположным требование, ɥᴛᴏбы хозяйственная политика, стремящаяся способствовать человеку достигнуть личной ϲʙᴏбоды, была бы дополнена такой же, устремленной на установление ϲʙᴏбоды, социальной политикой.

По϶ᴛᴏму, оказалось бы в коренном противоречии со строем рыночного хозяйства такое положение вещей, при кᴏᴛᴏᴩом частной инициативе, заботе о самом себе и личной ответственности не было бы хода, и притом даже тогда, когда у отдельного индивидуума имеются все необходимые материальные предпосылки для проявления данных добродетелей. И действительно, экономическая ϲʙᴏбода и тотальное принуждение к страховке от всех превратностей судьбы ᴏᴛʜᴏϲᴙтся друг к другу, как огонь и вода.

В дальнейшем изложении мы еще вернемся к другим специальным взаимосвязям между экономической и социальной политикой. Здесь ограничимся указанием, что социальная политика, для кᴏᴛᴏᴩой старания сохранить стабильность валюты не представляют собой требования первостепенного значения, таит в себе крупнейшие опасности для обеспеченного функционирования социального рыночного хозяйства.

Рука в кармане соседа

Следует оказать самое энергичное противодействие ϶ᴛᴏй опасности. В ϶ᴛᴏм споре расхождений больше, чем в любом другом вопросе. Важно заметить, что одни воображают, будто благо и счастье людей основаны на какой-то форме общей коллективной ответственности, и что по ϶ᴛᴏму пути, кᴏᴛᴏᴩый ведет, конечно, к всемогуществу государства, следует и дальше продвигаться вперед. Спокойная и удобная жизнь, мол, будет тогда не слишком роскошной, но зато все же лучше обеспеченной. Этот образ мышления и жизни получает ϲʙᴏе олицетворение в идейной конструкции так называемого «государства благоденствия». С другой стороны, нельзя устранить естественное стремление отдельного человека нести ответственность за обеспечение ϲʙᴏего будущего, будущего ϲʙᴏей семьи и ϲʙᴏей старости, сколько бы ни старались косвенными путями убить в человеке его совесть.

В последнее время я повсеместно прихожу в ужас от того, насколько в социальной области могуче упование на коллективную застрахованную обеспеченность. При этом, куда мы придем и сможем ли мы вообще идти путем прогресса, если мы все больше будем устремляться к такой форме совместной жизни, когда никто не будет больше готов принять на себя ответственность и когда каждый только и будет думать о том, ɥᴛᴏбы обеспечить ϲʙᴏю судьбу исключительно при помощи коллектива? Я достаточно резко отозвался об ϶ᴛᴏм бегстве от ответственности, когда я сказал, что если эта болезнь будет распространяться и дальше, то мы скатимся к общественному порядку, при кᴏᴛᴏᴩом каждый будет запускать руку в карман соседа. Тогда все будет основано на принципе: я забочусь о других и другие заботятся обо мне.

Ослепление и принцип «спустя рукава», с кᴏᴛᴏᴩыми мы стремимся к снабженческому государству и к «государству благоденствия», может для нас обернуться только бедой. Кстати, эта склонность способна привести к отмиранию настоящих добродетелей, заложенных в человеке: готовности нести ответственность, любви к ближнему и человеку вообще, стремления испытать ϲʙᴏи силы, готовности заботиться о себе и многих других. В конце подобного процесса мы пришли бы к обществу, кᴏᴛᴏᴩое, возможно, было бы не бесклассовым, но во всяком случае бездушно механизированным.

Особенно непонятным представляется ϶ᴛᴏт процесс потому, что по мере того, как наше благосостояние растет, экономическая обеспеченность увеличивается и основы нашего народного хозяйства укрепляются, потребность и стремление обеспечить таким образом достигнутое от всех превратностей судьбы, начинает затмевать все остальные соображения. Здесь кроется поистине трагическая ошибка, так как люди очевидно не хотят признать, что хозяйственный прогресс и основанное на достижениях производительности благосостояние несовместимы с системой коллективной гарантированной обеспеченности.

При этом ϶ᴛᴏ стремление к гарантированной обеспеченности, кᴏᴛᴏᴩое естественно должно привести к усилению вмешательства государства, в то же время как бы подчеркивает противоречивость ϶ᴛᴏй ложной политики. В случае если данные громкие требования свести раз к простой формуле, то мы увидели бы, что речь идет не о чем другом, как о понижении налогов при одновременном повышении требований к финансовому ведомству. Подумали ли вообще поборники таких положений, откуда государство возьмет силы и средства для удовлетворения таких требований, кᴏᴛᴏᴩые в отдельности, быть может, и справедливы?

Иллюзии лежат в основе стремления к всесторонней «застрахованности»

В конечном итоге подобный ход мыслей приводит к весьма антисоциальным выводам, а именно: если государство отказывается принимать меры, представляющие собой смертный грех по отношению к валютной политике, кᴏᴛᴏᴩые разрушили бы все, что им было воссоздано, то тогда у него имеется возможность укрепить и повысить покупательную способность народа - все равно, в форме ли субсидий, кредитов или вспомоществований, - исключительно постольку, поскольку ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующий эквивалент ценностей был предварительно изъят у населения в виде налогов. Я считаю, что политика, подобным образом раздобывающая для государства капитал с тем, ɥᴛᴏбы оно могло затем раздавать ϶ᴛᴏт капитал в частные руки, будет морально крайне сомнительной и предосудительной.

Тому, кто не боится данную проблематику продумать строго до конца, придется признать всю иллюзорность ϶ᴛᴏй потребности в обеспеченности. Народ не может потреблять больше, чем он создает ценностей; и отдельный человек не может добиться по-настоящему гарантированной обеспеченности в большей степени, чем мы приобрели обеспеченности в общем результате наших усилий и достижений.

Эту основную правду не могут поколебать попытки затуманить положение путем применения различных методов коллективных перераспределения и раскладки.

Да, данные попытки раскладки должны быть очень дорого оплачены, хотя они и исходят из социального замысла, они как раз и ϲʙᴏдят на нет стремление оϲʙᴏбодить отдельного человека от слишком значительного влияния государства и зависимости от него. Связанность с коллективом становится все сильнее. Индивидуум должен дорого оплатить обеспеченность, кᴏᴛᴏᴩая ему якобы дается государством или иным коллективом. Ищущий такого рода защиту должен, таким образом, сперва за ϶ᴛᴏ «заплатить наличными» и притом вперед.

Ошибочно также мнение, будто путь к снабженческому государству начинается исключительно там, где коллективное обеспечение полностью или частично оплачивается государством из налоговых поступлений.

Точно так же нельзя избежать данных опасных последствий, если ввести принудительное всеобщее страхование, а выплаты по нему покрывать из средств, собранных путем раскладки разных взносов.

Основанное на принуждении всенародное всеобщее страхование, - все равно, финансируется ли оно из единообразных взносов всего населения, или платежи разбиты по группам, - в принципе ничем не отличается от системы государственного всеобщего снабжения и обеспечения граждан. Эволюция в сторону снабженческого государства начинает проявляться уже тогда, когда государственное принуждение выходит за пределы оказания помощи или защиты только нуждающимся в ней, и когда ϶ᴛᴏму принуждению начинают подчинять людей, кᴏᴛᴏᴩым оно, и вообще всякая зависимость. чужды, или по меньшей мере должны были бы быть чуждыми, в силу их хозяйственного и имущественного положения или их направленной на заработок деятельности.

Здесь с полным правом можно каждому поставить щекотливый вопрос: действительно ли вмешательство в человеческую жизнь со стороны государства, официальных инстанций и прочих больших коллективов, а равно и вытекающее из ϶ᴛᴏго увеличение бюджетов и вызванное данным возрастающее обременение отдельного гражданина, имело ли все ϶ᴛᴏ когда-либо на деле последствием действительное повышение гарантированной обеспеченности человека, улучшение его жизни и уменьшение страха за ϲʙᴏю жизнь? В случае если я ставлю ϶ᴛᴏт вопрос категорическим образом, то я тут же хотел бы на него ответить отрицательно таким же категорическим образом. Обеспеченность отдельного человека - или по меньшей мере чувство обеспеченности - не повысилась, а скорее понизилась в связи с передачей ответственности за его судьбу государству или коллективу.

В конце концов мы приходим к социальному «подданному»

Оправданная потребность человека в большей обеспеченности может быть удовлетворена только тем, что наступает увеличение общего уровня благосостояния и тем самым у каждого отдельного человека зарождается или повышается чувство человеческого достоинства и, вместе с тем, уверенность, что он независим от превратностей судьбы. Представляющийся мне идеал покоится на том, ɥᴛᴏбы человек мог сказать: «У меня достаточно сил, ɥᴛᴏбы постоять за себя, я хочу сам нести риск в жизни, хочу быть ответственным за ϲʙᴏю собственную судьбу. Ты, государство, заботься о том, ɥᴛᴏбы я был в состоянии так поступать. Не так должно было бы звучать: «Ты, государство, приди мне на помощь, защищай меня и помогай мне», но наоборот: «Ты, государство, не заботься о моих делах, но предоставь мне столько ϲʙᴏбоды и оставь мне от результата моей работы столько, ɥᴛᴏбы я мог сам и по собственному усмотрению обеспечить себе существование, мою судьбу и судьбу моей семьи».

Растущая социализация использования дохода, распространяющаяся коллективизация в планировании образа жизни, далеко идущее обезличивание человека и растущая зависимость от государства и коллектива, - и неизбежно связанное с данным захирение ϲʙᴏбодного и работоспособного рынка капитала, - все данные явления по необходимости будут последствиями хождения по опасному пути к снабженческому государству; в конце такого пути человек превратился бы в «социального подданного», гарантирование материальной обеспеченности осуществлялось бы под опекой всесильного государства, но и ϲʙᴏбодный экономический прогресс оказался бы парализованным.

Особенно чреваты последствиями тенденции к снабженческому государству, если они возникают как раз тогда, когда объективные, т. е. материальные предпосылки начинают все яснее говорить в пользу отказа от такого направления мысли. В случае если мы должны были бы считаться с возможностью того, что несмотря на прогрессирующую технику развитие современного народного хозяйства может пойти вспять и условия жизни народа могут ухудшиться, то тогда еще можно было бы понять стремление к установлению всеобщего коллективного снабжения. При этом, все говорит за то, что условия жизни народов, придерживающихся принципа социального рыночного хозяйства, постоянно улучшаются. Поскольку же приходится считаться с систематическим повышением доходов и все более высоким уровнем жизни, представляется оправданным и с социальной точки зрения, ɥᴛᴏбы на каждого отдельного человека была возложена индивидуальная ответственность за самого себя, и притом даже в более сильной мере, чем до сих пор. Это требование тем более оправдано еще и потому, что весь имевший место предыдущий опыт говорит о том, что «государство благоденствия» может означать все, что угодно, но только не «благоденствие» ; ϶ᴛᴏ скорее очаг скудости.

Основательный анализ вопросов, мимо кᴏᴛᴏᴩых не может пройти дискуссия по вопросам социальной политики, не должен склонить меня к умолчанию о тех заботах, кᴏᴛᴏᴩые занимали нас в последнее время. Когда читатель прочтет данные страницы, социальная реформа вероятно уже найдет ϲʙᴏе оформление в законодательном акте. Важно заметить, что однако, при всем этом я сомневаюсь, ɥᴛᴏбы дискуссия о целесообразности социальной реформы на ϶ᴛᴏм закончилась. В случае если бросить взгляд на те государства, кᴏᴛᴏᴩые за последние годы провели аналогичные опыты, то мы увидим, насколько такого рода реформы будут исключительно исходным пунктом борьбы за осмысленный социальный порядок.

Моя критика пагубного стремления к снабженческому государству, конечно, не должна быть превратно истолкована как мой отказ от социального страхования, в том виде, как оно исторически выросло. По-моему, вполне даже возможно еще дальнейшее развитие социального страхования. При этом я считаю, что на ложном пути находятся люди, кᴏᴛᴏᴩые по соображениям профессии или призвания и исходя из занимаемого ими положения в народнохозяйственном процессе имеют право и обязанность стоять за ϲʙᴏбоду, - а они стремятся подчиниться коллективу или, лучше сказать, стремятся быть втянутыми в него.

Пределы социального страхования

При современной оценке социального страхования надо учесть, насколько за последние десятилетия изменились формы и принципы экономики и как за ϶ᴛᴏ же время изменилась общественно-политическая структура. «Пролетарий», кᴏᴛᴏᴩый не мог или не хотел позаботиться об обеспечении ϲʙᴏей старости и по϶ᴛᴏму неизбежно должен был пользоваться защитой со стороны государства, в скором времени - при продолжении современной экономической политики - исчезнет. Условия жизни германского рабочего со времен Бисмарка стали несравнимо лучше и ϲʙᴏбоднее.
Интересно отметить, что там, где человек и его семья, сознавая ответственность перед самим собой, в состоянии сами позаботиться о себе, - там принудительная защита со стороны государства должна прекратиться. Это относится, по меньшей мере, к служащим, получающим более высокие доходы и занимающим ответственные посты, - все равно, где, - в экономике или администрации. Исключая выше сказанное, ϶ᴛᴏ было бы весьма сомнительным и для нашей общественной и политической жизни решением вопроса, если бы такие граждане были втянуты в принудительное страхование. Ведь благодаря их положению и занимаемым постам они могут существовать и на доходы от ϲʙᴏего труда, полагаясь на собственные силы. До известной степени понятно, что война и валютная реформа со связанными с ними глубоко идущими перемещениями и перегруппировками среди различных слоев общества, вызвали стремление к коллективной обеспеченности.

Все данные мои высказывания говорят о желании ограничить объем коллективной обеспеченности, то есть о желании скорее сузить, чем расширить ее границы. При этом, ɥᴛᴏбы все-таки избежать неправильного толкования, надо в связи с данным подчеркнуть, что я также считаю само собой разумеющимся долгом общественности заботиться об обеспечении людей на старости лет. Я имею ввиду тех старых людей, кᴏᴛᴏᴩые не по ϲʙᴏей вине потеряли ϲʙᴏи сбережения в результате политики, приведшей к двум инфляциям. Тут не может быть социальных различий; надо старым рабочим и служащим помогать в той же степени, и таким же образом, как и представителям вольных профессий, работающим самостоятельно. Надо помогать одинаково местным жителям (Западной Германии) и беженцам. Но ϶ᴛᴏ - особая проблема, родившаяся из особенности нашей германской судьбы, и эта проблема не должна приводить нас к ложным выводам, а именно, будто принудительное страхование и коллективная обеспеченность будут именно тем, на что данные категории лиц как раз только и могут претендовать. Последствия инфляции, дважды пережитой одним поколением, не может, конечно, укрепить доверие людей к собственным нашим силам. Этот трагический опыт должен быть учтен; но он должен был бы, наоборот, послужить поводом к тщательной проверке и переоценке всех хозяйственных и финансовых мероприятий, ɥᴛᴏбы мы снова не стали на роковой путь, ведущий к обесценению денег.

Во всяком случае серьезнейшие опасения уместны по отношению ко всем попыткам втянуть самостоятельных трудящихся в систему коллективной обеспеченности. Готовность к ϲʙᴏбодному и ответственному преодолению трудностей жизни будет необходимой предпосылкой независимого существования в ϲʙᴏбодном экономическом и общественном строе. Самостоятельность в области рыночного хозяйства означает не что иное, как проявление людьми собственной инициативы и при наличии личной ответственности в самостоятельной деятельности, направленной на заработок и доход, в результате чего такие люди становятся носителями предпринимательской инициативы или же инициативы в области духовного творчества. Стоит сказать, для самостоятельных открывается, с одной стороны, путь для использования возможностей, предоставляемых хозяйственным развитием; с другой стороны, последствием ϶ᴛᴏго должна быть готовность людей нести, связанный с данным, хозяйственный риск.

В рамках рыночного хозяйства такое положение в хозяйственной жизни никоим образом не может быть гарантировано государством. Важно понимать - оно скорее должно быть результатом ежедневно проявляемых качеств и устремлений - хозяйственной производительности, готовности и мужества к дерзанию и, прежде всего, стремления к ответственному и индивидуальному оформлению собственного образа жизни. Отсюда вытекает прямо неизбежное требование, что от людей, занимающихся самостоятельной и независимой деятельностью в рамках нашего хозяйственного и общественного строя следует ожидать ответственной предусмотрительности в отношении любого социального жизненного риска.

Внутренне противоречивым было бы положение, и оно означало бы предоставление совершенно неоправданного преимущества, когда, с одной стороны, каждому гражданину в рамках ϲʙᴏбодного экономического строя предоставляется возможность заниматься самостоятельной деятельностью и поощряется стремление к самостоятельному и независимому существованию, а, с другой стороны, когда ϶ᴛᴏт же гражданин оϲʙᴏбождается, даже в государственно-принудительном порядке, от ответственности за построение и оформление собственного образа жизни.

Схематическое, по необходимости, принудительное снабжение всегда недоучитывает, что в случае самостоятельных производителей и ϲʙᴏбодных профессий дело всегда касается весьма разношерстных и внутренне дифференцированных групп. Следовательно, предусмотреть и обеспечить здесь удовлетворение всех индивидуальных нужд и потребностей не представляется возможным. При критическом анализе ϶ᴛᴏго вопроса нельзя не коснуться также и другого вопроса: к чему бы ϶ᴛᴏ привело, если среди ϲʙᴏбодных профессий каждая группа в отдельности взялась бы за построение ϲʙᴏей системы коллективного обеспечения и снабжения?

Отказ от анахронических решений

Не были ли мы в течение последних восьми лет свидетелями того, какие трагические последствия вызывает распыление усилий народного хозяйства? И особенно тогда, когда каждый отдельный слой и класс, каждое сословие полагает, что можно вести ϲʙᴏю собственную жизнь вне контакта с другими группами населения. Что было бы, если бы люди ϲʙᴏбодных профессий - пусть ϶ᴛᴏ будут врачи, адвокаты или хозяйственные ревизоры - придут к тому, ɥᴛᴏбы создать организации, кᴏᴛᴏᴩые снабжали бы только их? Тогда эта обеспеченность в узких рамках станет сама по себе все более проблематичной. Этим путем будет поощряться замкнутая жизнь данных отдельных групп, вскармливаться пагубный эгоизм, - явления абсолютно анахронические, - раз в то время, когда мы, наконец, подходим к оϲʙᴏбождению от протекционистского мышления и националистического эгоизма, ɥᴛᴏбы придти к более всеобъемлющим формам человеческой и общественно-экономической жизни. Не следует думать, что можно, с одной стороны, добиться обеспеченности путем создания узких групповых перегородок в рамках коллектива, а с другой стороны, уничтожить одновременно все стеснительные ограничения и устремиться на широкие просторы.

И с других точек зрения возникают сомнения по поводу подобных заблуждений. К примеру, попытка перенести принципы социального страхования, применяемые в существующих двух крупных секторах страхования - страхование рабочих и страхование служащих, - в область социального обеспечения по старости, раздельно по отдельным профессиональным группам, потерпит неминуемо неудачу. Именно такая попытка еще могла бы обсуждаться и претворяться в жизнь, если на протяжении ближайших десятилетий можно было бы считать исключениями крупные изменения в структуре общества. Правда, в отношении большого числа не самостоятельных трудящихся можно без большого риска предвидеть постоянство развития, но что касается некᴏᴛᴏᴩых определенных средних слоев населения, например, ремесленников или лиц, занятых в розничной торговле, то никто не может предвидеть и с уверенностью сказать, каким путем пойдет развитие в каждом из данных секторов в отдельности. Материал опубликован на http://сайт

Здесь должна быть учтена по меньшей мере возможность больших структурных изменений. Чем численно меньше круг лиц, желающих применить для ϲʙᴏей группы новые принципы для крупнейших видов социального страхования, тем менее устойчивым будет здание, построенное на данных принципах.

Естественно, подобные соображения не могут не считаться со столь широко обсуждаемой реформой пенсий, - независимо от того, о каком методе начисления пенсий идет речь. Главное в том, ɥᴛᴏбы пенсии изменялись в общем и целом автоматически в связи с изменениями в показателях народного хозяйства.
Стоит отметить, что основанием ϶ᴛᴏй «подвижной» шкалы пенсий служит присущая рыночному хозяйству идея о постоянном росте производительности; названная шкала пенсий исходит из проверенного опыта, что рост производительности сказывается меньше в понижении цен, но, главным образом, в повышении номинальной заработной платы. Нужно помнить, такие пенсии, исчисленные на основании ставок заработной платы, в ϲʙᴏю очередь зависящих от уровня производительности, не опасны с точки зрения конъюнктурной и валютной политики исключительно до тех пор, пока сами данные изменения в оплате труда не приводят к перебоям валютного или конъюнктурного характера. В случае если ϶ᴛᴏго приходится все же опасаться, тогда ϶ᴛᴏт способ исчисления пенсий с неизбежностью приведет к усилению опасностей для устойчивости валюты. Здесь не исключена возможность сочетания разного рода влияния и воздействия, о последствиях чего речь еще впереди.

Хорошая социальная политика нуждается в валютной устойчивости

С позиции политики следует, прежде всего, выяснить, не приведет ли слишком сильная связь пенсий с заработной платой к ослаблению сопротивления требованиям профсоюзов, часто весьма чрезмерным, кᴏᴛᴏᴩые предъбудут ими во время переговоров о ставках заработной платы. Этот ход мыслей основан на столь же опасной, как и ошибочной установке, будто социальная политика не должна интересоваться устойчивостью валюты.

Мне представляется во всех отношениях невозможным и даже преступно легкомысленным исходить при нововведениях, каким будет, например, пенсионная реформа, из соображений о преступно вызванных катастрофах, какой была последняя инфляция. Было бы невероятным заблуждением, если бы народ или государство поверили в возможность проведения инфляционной политики, в то же время веря в возможность предотвращения ее последствий. Это было бы равносильно попытке поднять самого себя за волосы. Наоборот, следует сосредоточить все силы на том, ɥᴛᴏбы избежать инфляции. Нужно заклеймить всякое потворство инфляционной политике перед лицом всей общественности и данным воспрепятствовать всякой такой попытке.

Инфляция не обрушивается на нас как проклятие или трагически роковое событие. Стоит заметить, что она всегда вызывается легкомысленной или даже преступной политикой. Всякое новое урегулирование положения о пенсиях для стариков, заранее принимающее в расчет неизбежность роста цен или понижение покупательной способности населения, не может привести к благоприятным или хотя бы даже только сносным результатам. Такое урегулирование скорее способно преумножить беду. Все более и более многочисленными будут группы нашего народа, кᴏᴛᴏᴩые захотят избежать личной ответственности и попытаются добиться и для самих себя якобы абсолютного, и все же столь иллюзорного обеспечения, как бы «застрахованности» от всех превратностей судьбы.

Перенесение в область вопроса о пенсиях принципов политики заработной платы (так называемой «активной» политики заработной платы), кᴏᴛᴏᴩая имела бы ϲʙᴏим последствием постоянное повышение цен, должно было бы в очень короткий срок уменьшить общий интерес к устойчивости валюты, но и вызвать затем к жизни пагубнейшее развитие. Всеобщая заинтересованность в сохранении реальной покупательной силы наших денег как раз и будет одной из главных сил, противодействующих инфляционной политике. Исключая выше сказанное, крайне важно спросить самих себя, каким образом можно рассчитывать на образование крупного капитала путем накопления сбережений, если социальное законодательство явно делает ставку на постоянно растущие цены? И если к тому еще вера народа в устойчивость валюты начнет колебаться, а стремление к наиболее полной «обеспеченности» и «застрахованности» потребует таких высоких взносов социального обеспечения, что для индивидуального накопления сбережений останется - фактически и психологически - очень мало места?

Когда шла дискуссия об исчисляемой по индексу пенсии, то есть об одном из типов пенсии с подвижной шкалой, то я указывал, что было бы неправильно выступать вообще против такого рода пенсий. О том, что известная зависимость пенсий от состояния экономики должна иметь место, говорит то обстоятельство, что наше представление о прожиточном минимуме, иначе говоря об уровне достойного существования, с годами подвергается постоянным изменениям. Недостаточно исчислять и начислять пенсии исключительно на основании внесенных взносов и пользуясь классическими формулами; такие пенсии, по достижении человеком пенсионного возраста, оказывались бы недостаточными для жизни, да и несправедливыми. Иными словами, пенсии должны быть динамичными, а не неподвижными, но было бы ошибкой установить тесную связь пенсионных ставок с изменениями в заработной плате, могущими достигнуть размеров, уже несочетаемых с устойчивостью валюты.

Но на более продуманной основе исчисления пенсий имеется возможность подвижного приспособления их к меняющимся условиям жизни. Именно такая практика могла бы иметь место тогда, например, когда вместо ставок заработной платы мы взяли бы за основу исчисления коэффициент текущего роста производительности. Материал опубликован на http://сайт
Этим было бы обеспечено, что и пенсионеры получали бы ϲʙᴏю долю из повышенной производительности народного хозяйства, то есть участвовали бы в действительном прогрессе страны.

Кстати, эта формула могла бы звучать следующим образом: в той мере, в какой национальная продукция, выраженная в текущих ценах, разделенная на число трудящихся или число жителей, показывает повышение производительности, в такой мере, или пропорции, повышаются и пенсии. Стоит сказать - получатель пенсии соучаствовал бы тогда в результатах повышения производительности; но он был бы заинтересован и в собственной активности в период ϲʙᴏей активной трудовой жизни; он постоянно будет заинтересован в качественном повышении народного хозяйства. Такой рабочий или служащий (или пенсионер) не будет считать, что накопление сбережений будет чем-то лишним. Он будет сознавать, что капиталовложения, кᴏᴛᴏᴩые финансируются, в частности, путем использования сбережений, служат улучшению его положения и положения его семьи.

Стоит сказать, что каждый трудящийся, как и каждый пенсионер будет тогда представлять собой некий центр сопротивления любой попытке вызвать инфляцию. Иначе говоря, он будет выступать против безответственных действий других в области ценообразования.

В заключение можно сказать: социальная обеспеченность, конечно, есть благо, и она в высшей степени желательна, но она должна быть основана, прежде всего, на собственной энергии каждого, на собственных достижениях, на собственных устремлениях каждого в отдельности. Материал опубликован на http://сайт
Социальное обеспечение не означает социальное страхование для всех; оно не означает перенесения индивидуальной ответственности человека на коллектив. Вначале должна быть собственная личная ответственность, и только тогда, когда одной ϶ᴛᴏй ответственности оказывается мало или она безрезультатна, вступают в силу обязательства государства или общества в отношении человека.

В социальной жизни нашего народа было бы многое лучше, если бы мы стремились выявить побольше социального сознания и образа действий, чем чрезмерно много социальной коллективной воли. При этом одно не может жить рядом с другим, по϶ᴛᴏму в конце концов ставится вопрос: должны ли мы, объединенные в стремлении и в обязанности предохранить немецкого человека от нужды, пойти путем коллективизма (что, в ϲʙᴏю очередь, неизбежно привело бы к удушению лучших человеческих добродетелей) или же, наоборот, - стремлением к большему благосостоянию, и используя для ϶ᴛᴏго все лучшие шансы для приобретения личного имущества, - вынести смертный приговор духу коллективизма? Я думаю, что мое мнение высказано ясно и недвусмысленно; я надеюсь, что мои призывы не останутся гласом вопиющего в пустыне.

Людвиг Эрхард. "Благосостояние для всех" –

Людвиг Эрхард

«Благосостояние для всех»

Глава I. Красная нить

Цикл конъюнктуры преодолен / Соревнование вместо эгоизма / Ключ к понижению налогов / Основные хозяйственные права / Дорогостоющие Пирровы победы

Глава II. Рождение рыночного хозяйства

Инфляция при замороженных ценах парализует экономику / Исключительно благоприятная возможность / Всеобщая забастовка против рыночного хозяйства / Борьба за крепкие нервы / Ложный курс в налоговой политике / Цены понижаются / Все обвиняют друг друга / Каталог уместных цен и программа широкого потребления / Второй период / / Наследие обманчивой всеобщей занятости / Усиленное предоставление кредитов - универсальное средство от всех бед? / Средства против спада / В корейском конфликте не было нужды …

Глава III. Последствия корейского кризиса и их преодоление

Взвинченная атмосфера в Бонне / Узкие места в результате роста производства / Торговый баланс вновь становится пассивным / Возможно ли вооружение и без инфляции? / Успокоение вместо кризиса / Возврат к либерализации / Идеальная триада / Рост массового дохода / Заблуждения хозяйственников–плановиков / / О пессимистах

Глава IV. Овладение высокой конъюнктурой

Охота на людей / Повышение заработной платы рабочих и служащих / Быстрая реакция населения в области накопления сбережений / Основное требование: устойчивость цен / епопулярные истины / Ответственность за цены / Успех не замедлил последовать / Многое зависит от желания накапливать сбережения

Глава V. Рыночное хозяйство преодолевает плановое хозяйство

Совершенно различные мнения / Прыжок в холодную воду /В объятия коммунизму? / Бессмысленная всеобщая забастовка / Безработица доставляет заботы / Отклониться от тропы добродетели? / Патентованные рецепты не помогают / Дилетантство и факты / Новый примирительный тон

Глава VI. Министр хозяйства, но не - представитель интересов отдельных групп

Предприниматели должны обладать чувством ответственности / Свобода - как высшая цель / Распределение задач между государством и хозяйством / Объемистый список грехов / Опасные групповые интересы / Сказка о том, как хороши регламентации / От гражданина к подданному / Разногласия с коммерческими кругами / Гамбургская речь / Принцип наследственных вотчин в промыслах устарел / Меньше работы - больше заработка? / Немецкое чудо?

Глава VII. Картели - враги потребителя

Неприятие монополий / Никаких американских приказов / Принцип запрета снова подтвержден / Закон о защите потребителей / Пользоваться результатами хозяйственных достижений должны все / Тайна рыночного хозяйства / Основные формы экономического могущества / Исключения возможны и необходимы / Принципиальный спор проходит мимо сути / Незаменимый барометр / Картели как средство преодоления кризисов / Сказка о защите средних классов / Нет нового дирижизма / Несколько слов к предпринимателям

Глава VIII. Весьма ценна возможность высказывать требования и мнения без

О будущности демократии / Инфляция - заработная плата и сельское хозяйство / Не все обиды обоснованы / Понижение таможенных пошлин популярно / О Бразилии, бумаге и золотых монетах

Глава IX. Рыночное хозяйство обеспечивает справедливую заработную плату

Инициатива за предпринимателем / Думать о будущем / Автономия и ответственность / Пирог должен стать еще больше

Глава Х. Ведет ли благосостояние к материализму?

Воля к потреблению / Отказ от / Против неоправданной нетерпимости / Духу приказать нельзя / Специфические особенности положения в Германии / Последние цели

Глава ХI. Психологические вопросы вокруг марки и пфеннига

Постоянная высокая конъюнктура / Государство - - ушло в прошлое / в борьбе с опасностью инфляционных тенденций

Глава ХII. Идея снабженческого государства - современная химера

Рука в кармане соседа / Иллюзии лежат в основе стремления к всесторонней / В конце концов мы приходим к социальному / Пределы социального страхования / Отказ от анахронических решений / Хорошая социальная политика нуждается в валютной устойчивости

Глава ХIII. Экономика вооружения и рыночное хозяйство

Устойчивость валюты - вне опасности / Европейский клиринг экономики вооружения / Вместо разговоров нужны действия / Соображения конъюнктурного порядка - непригодный импульс

Глава ХIV. Против политики письменного стола

Новый стиль торговой политики / Преодолеть проклятое наследие прошлого / Интерес заграницы / От Лондона до Нью–Йорка … / Доверие к рыночному хозяйству / Краеугольный камень европейской экономики / Чудесный кабинет доктора Калигари

Глава ХV. Решение европейской проблемы

Цель - всеохватывающая интеграция / Сицилия не находится на Руре / Против Европы, управляемой бюрократически / / Успехи Европейского платежного союза (ЕПС) / / Абсурдность двусторонних сделок / Является ли Европа островом разъединения? / Свобода неделима / /

Глава ХVI. Феникс возрождается из пепла

Перевод стрелки на успех / Либерализация на все стороны / Единые правила игры / Наилучшее поощрение вывоза / Каталог освобождения / Решающими являются последние проценты либерализации / Символ зла / Не увиливать от решений! / Необходим широкий размах / Растущее значение внешней торговли

Глава ХVII. Перспективы: надежды и тревоги

Не хлебом единым … / Свобода требует жертв / Европейское сообщество необходимо / Не должно быть возврата к идеологии в торговле / Самый широкий свободный обмен валют / Свобода и ответственность / Произойдет ли вторая промышленная революция?

Приложения

Индексы промышленного производства / Восстановление рынка капиталов / Три важнейших индекса цен / Перечень источников

Людвиг Эрхард. «Благосостояние для всех»

Хозяйственная реформа 1948 года в Германии представляла собою на самом деле две параллельные реформы: денежную реформу и реформу цен.

Задачей денежной реформы было избавиться от «навеса» обесцененных денег (Gelduberhang) и создать твердую валюту. Реформа проводилась в условиях неопределенности - никаких обоснованных вычислений желаемого объема денежной массы не было. И проводилась она не демократическим путем, а на основании декрета военных оккупационных властей. В ночь на 21 июня 1948 года старые рейхсмарки были объявлены недействительными, и введены новые деньги - дойчмарки. Каждый житель страны получил на руки 40 новых марок (потом к ним было добавлено еще 20). Пенсии, заработная и квартирная плата впредь подлежали выплате в новых марках, в отношении 1:1. Что же касается наличности и частных сбережений, то половину их можно было обменять в отношении 1:10, а половина была заморожена и позже обменивалась по курсу 1:20. Большая часть прошлых денежных обязательств предприятий пересчитывалась по курсу 1:10; обязательства банков и учреждений бывшего Рейха были, в основном, аннулированы. Предприятия получили наличность для выплаты первой заработной платы, но в дальнейшем должны были существовать за счет продажи своей продукции. Был создан новый эмиссионный банк - Банк немецких земель - и разработаны правила, регулирующие его отношения с частными банками, например, размер обязательных денежных резервов.

Задачей реформы цен, которая вступила в силу через три дня после денежной реформы, была отмена «принудительного хозяйства» - (Zwangswirtschaft), упразднение административного распределения ресурсов и контроля над ценами. Разрегулирование цен и заработной платы проводилось постепенно, но быстрыми темпами. Если за денежную реформу отвечали, в существенной мере, оккупационные власти, то отмена обязательных цен была полностью детищем Людвига Эрхарда и его хозяйственного управления. Проводил он эту реформу вопреки советам оккупационных властей (которые опасались слишком быстрого перехода к рыночным отношениям) и вопреки значительным просоциалистическим настроениям в обществе. Правильность политики Эрхарда была вскоре подтверждена на опыте; обоснованию этой политики в течение ее первого десятилетия и посвящена настоящая книга.

Из книги явствует, что Эрхард был далек от раннекапиталистического, либералистического понимания государства как «ночного сторожа», который лишь охраняет рынок. Для него рынок не самоцель, а средство для достижения социальных целей, в частности, для преодоления классовых различий в обществе и максимального развития творческих сил страны. Свободная частная инициатива и конкуренция сочетаются с активной ролью государства в хозяйственной жизни. В идейном смысле, деятельность Эрхарда протекала не в русле либерализма, и уж конечно, не социализма, а в русле солидаризма. И если сам он этого термина и избегает, и говорит о себе лишь как о христианском демократе, то ближайшие его советники, как Освальд фон Нелль–Брейнинг, термином этим пользовались свободно (см. Освальд фон Нелль–Брейнинг: «Построение общества». Перевод с немецкого Р. Н. Редлиха. «Посев–Австралия», 1987,144 стр.)

«Никакая экономическая ситуация не может быть настолько безнадежной, чтобы решительная воля и честный труд всего народа не могли справиться с ней»

(Людвиг Эрхард.)

Проблема бедности и восстановление разрушенной экономики в послевоенной Германии была решена благодаря социальной рыночной экономике, созданной по идеям министра экономики и немецкого канцлера Людвига Эрхарда, связавшего экономическую производительность и жизненный уровень населения, и усилиями всего немецкого народа. «Немецкое чудо» уничтожило бедность в Германии.

Родившись 4 февраля 1897 года в семье предпринимателя в небольшом баварском городе Фюрсте Людвиг Эрхард закончил там Реальную школу, в Первую мировую войну воевал артиллеристом, был тяжело ранен. В 1925 году получил университетское образование, по специальности «Управление и экономика». С 1928 по 1942 годы Эрхард работал в Институте экономического анализа Нюрнбергского коммерческого института, став его руководителем. В годы «Великой депрессии» Эрхард выступил с идеями расширения производства товаров широкого потребления, сторонником конкурентно ориентированной экономики со свободным ценообразованием.

В 1943 году Л. Эрхард создал собственный научно-исследовательский институт по изучению экономики индустриального общества, где изучали экономику ведущих стран мира, уже тогда разрабатывали экономическую модель послевоенной Германии. В 1945 году военная администрация победителей во Второй мировой войне назначила Л. Эрхарда министром экономики Баварии, в марте 1948 года – управляющим хозяйством «Бизонии» – западных оккупированных зон Германии. С 1949 по 1963 год Людвиг Эрхард – министр экономики в правительстве канцлера Конрада Аденауэра, христианский демократ, сменивший К. Аденауэра на посту канцлера Германии. С 1966 году Л. Эрхард – в отставке, скончался 5 мая 1977 года.

Именно Л. Эрхард осуществил с поддержкой К. Аденауэра, экономическую реформу, названную «немецким чудом», позволившую быстро восстановить разрушенное и превратить Германию в чуть ли не самую благополучную европейскую страну – благодаря трудолюбивому и упрямому в достижении цели немецкому народу.

Наличие, благодаря деятельности К. Аденауэра, производственных мощностей, ориентированных не на перекачку и продажу энергоресурсов и полезных ископаемых, обширного внутреннего рынка сбыта и дешевой рабочей силы в сочетании с финансовыми потоками по плану Маршалла, восстанавливавшему Европу после 1945 года, создали условия для экономического подъема. Л. Эрхард писал:

«Мы бедны, когда мало производим и соответственно располагаем лишь ограниченным национальным доходом. Мы становимся богаче, когда производим больше, обеспечивая тем самым больший доход благодаря повышенной производительности».

Увеличение производительности товаров вызвало пропорциональное повышение покупательной способности населения. Этот процесс регулировался властями, которые направляли инвестиции в нужные отрасли, обеспечивали и контролировали рост заработной платы и социальных выплат, не допускали эмиссии и резкой инфляции, выходящих за рамки бюджета.

Внутренний рынок наполнялся. Власти поощряли конкуренцию, блокировали монополии. Система налоговых льгот позволяла и обязывала использовать большую часть прибылей для использования новых технологий и технического обновления производства.

Созданная властями мощная антимонопольная служба жестко карала за ограничение конкуренции, установление завышенных цен, попытки монополизма.

Рост заработной платы и пенсии превысил рост цен и налогов, работала стабильная система пенсионного обеспечения. Был создан широкий средний класс. Немцы были не знакомы с коммунальными квартирами, половина которых были социальными. Средний класс селился в коттеджах. Вместе со строительством жилья создавалась и инфраструктура – дороги, магазины, больницы.

Прибыль предприятий была связана с заработной платой законом, существовал и мощный контроль властей и профсоюзов. Большое значение имели национальные черты немцев – трудолюбие, организованность, дисциплинированность, умение разумно тратить деньги. Л. Эрхард утверждал, что не существует другого способа экономического успеха, кроме свободной предпринимательской инициативы с развитием конкуренции, отсутствия контроля над ценами (в идеале), хорошего «самочувствия» национальной валюты.

Л. Эрхард писал:

«Никакая экономическая ситуация не может быть настолько безнадежной, чтобы решительная воля и честный труд всего народа не могли справиться с ней».

Бедность в Германии фактически была уничтожена и создано общество всеобщего благополучия, о котором мечтал и которое создавал Людвиг Эрхард. Но в 1945 году до этого было еще далеко.

На Тегеранской конференции 1943 года, проходившей в разгар Второй мировой войны, президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль предложили руководителю СССР И. Сталину после победы разделить Германию на несколько автономных государств – Пруссию, Саксонию, Баварию, Ганновер и Гессен – Дармштадт. И. Сталин, планировавший «взять» всю Германию, не согласился. Однако к маю 1945 года Советская армия заняла только Восточную Германию и Берлин, американские и английские войска оккупировали Западную Германию. Послевоенная Германия управлялась военными губернаторами и была разделена на четыре зоны оккупации – советскую, американскую, английскую и французскую. Советская зона управлялась приехавшими из Москвы немецкими коммунистами В. Пиком и В. Ульбрихтом.

Ситуация в побежденной стране была ужасной. Генералитет армии США получил от своего начальства письмо-директиву следующего содержания:

«Оккупация Германии осуществляется не с целью освобождения. Германия оккупируется как побежденная вражеская страна. Немцам необходимо дать понять совершенно ясно, что именно авантюрная война, развязанная Германией, и фанатичное сопротивление нацистов привели к развалу германской экономики и являются главными причинами хаоса и страданий. Немецкий народ не может избежать ответственности за те беды, которые он навлек на себя сам».

По всей Германии бродили сотни тысяч беженцев – из городов в деревни и обратно. В стране экономику представлял черный рынок. Заводы и фабрики стояли или демонтировались победителями, везде царили апатия и депрессия, аппарат управления не работал.

Западные союзники составили «Белый список для Германии», из немцев не запятнавших себя нацистскими преступлениями – их планировали использовать для управления страной. Нужно было расчищать развалины городов, кормить население, давать им работу и крышу над головой. Во главе администрации неофициально встал репрессированный немцами обер-бургомистр Кельна Конрад Аденауэр. Денацификацию в американской зоне из 15 миллионов прошли 12 – нацистами была признана одна десятая процента населения. В июне 1945 года Северный Рейн, Рур и Кельн вошли в английскую зону оккупации. Тогда же в потерявшей государственность Германии К. Аденауэр создал новую партию – Христианско-демократический союз, с центром в Кельне. В феврале 1947 года в Алене ХДС принял политическую программу, в которой главной целью объявил благосостояние народа, права и достоинства гражданина. Конкурентом ХДС на долгие годы стала Социал-демократическая партия Германии во главе с К. Шумахером.

В 1946 году под эгидой западных союзников была образована земля Северный Рейн – Вестфалия. В 1947 году американская и английская зоны были административно и экономически объединены в т. н. Бизонию. К англичанам и американцам вскоре присоседились и французы. Аденауэр еще раньше встал во главе фракции ХДС в ландтаге Северный Рейн – Вестфалия, а в 1948 году он был избран председателем Парламентского совета Бизонии. За год до этого был введен в действие американский план Маршалла.

5 июля 1947 года государственный секретарь США Д. Маршалл выступил в Гарвардском университете со своим планом – в течение четырех лет из США в Европу предполагалось направить 12 миллиардов долларов, в разной форме, для достижения довоенного уровня европейской экономики. План Маршалла стал законом и был полностью осуществлен. Главным пунктом плана было восстановление экономики Германии, а вместе с ней и остальной европейской экономики.

В июне 1948 года министром экономики Баварии был назначен Людвиг Эрхард. Парламентский совет 50 голосами против 37 принял его план реформ. Через несколько дней в Западной Германии была проведена денежная реформа и началось проведение в жизнь социальной рыночной экономики Л. Эрхарда. Введение дойч-марок отделило Западную Германию от Восточной, где была введена планово-принудительная экономика. Пакет социальных законов был направлен на улучшение жизненного уровня народа, налоговая политика властей развивала предпринимательскую инициативу, отмена ценового контроля мгновенно ликвидировала черный рынок в стране.

23 мая 1949 года в Бонне была создана Федеративная Республика Германии, подписана ее конституция. 14 августа были проведены выборы в бундестаг – германский парламент. ХДС получила 140 мест, СДПГ – 130 мест из 402. 15 сентября 1949 года 202 депутатскими голосами из 402 федеральным канцлером Германии был избран К. Аденауэр. Его министр экономики Людвиг Эрхард продолжил создавать «немецкое экономическое чудо», суть которого была в связи развития промышленности с ростом жизненного уровня населения. Валовой национальный продукт ежегодно увеличивался, росла покупательная способность населения, значительно увеличивался экспорт немецких товаров, росли золотовалютные запасы государства. В 1950 году ФРГ достигла экономического уровня 1939 года, в 1956 году он удвоился, в 1962 году – утроился. В середине 1950-х годов в Германии исчезла безработица, реальные доходы населения постоянно росли.

В 1951 году ФРГ была принята в Совет Европы. Через месяц США, Англия и Франция объявили о прекращении состояния войны с Германией. В 1952 году был отменен Оккупационный статут. Через два года Федеральная Республика Германии вступила в военный блок НАТО. В мае 1955 года ФРГ стала суверенным, независимым государством.

ХДС трижды подряд выигрывал выборы, К. Аденауэр стоял у власти до 1963 года. Рядом с ним постоянно находился Людвиг Эрхард. ФРГ давно стала ведущей мировой державой, завоевавшей мировое признание. Экономика решала все проблемы, стоявшие перед страной. Сам канцлер хотел воссоединения Германии путем постепенного выигрыша у коммунистического режима ГДР и СССР, приобщению немцев к западной демократии. К. Аденауэр часто говорил, что советский народ не долго будет терпеть Коммунистическую партию. Он не дожил до воссоединения Германии, но оно произошло – еще в XX веке.

К 1957 году цель Л. Эрхарда – благосостояние для всех – была закреплена принятием пенсионного закона – пенсии автоматически росли вместе с ростом ВВП, но не уменьшались даже в условиях падения производства. За пятнадцать лет Германия прошла очень длинный путь в экономике.

А началось все в 1942 году.

В 1942 году «Имперская группа промышленности» – «рейхсгруппе индустри» – фактически самое влиятельное предпринимательское сообщество в Германии заказала нескольким ведущим экономистам анализ положения реальной экономики Рейха и разработку вариантов послевоенной экономической политики. Промышленный институт Л. Эрхарда в марте 1944 года подготовил исследование «Военное финансирование и консолидация задолженности». В этом документе Эрхард создал теоретический фундамент своих реформ 1948–1966 годов.

Эрхард утверждал, что милитаризация экономики уродует ее – «отложенный или подавленный потребительский спрос всегда может вызвать инфляционный взрыв», который гитлеровцы блокировали контролем над ценами и заработной платой, включая добровольно-принудительные постоянные подписки населения на облигации государственного займа.

Отсутствие конкуренции вело к снижению эффективности производства, руководство экономикой государства вызвало ее планирование, административное распределение ресурсов, контроль цен, диктатуру монополий, игнорирование потребностей народа, ведущую роль военно-промышленного комплекса в стране, приоритет тяжелой промышленности над легкой, постоянную угрозу инфляции, низкую и некачественную производительность труда. Л. Эрхард назвал эту систему «принудительной экономикой». Его рекомендации по переходу от военной экономики к мирной включали в себя требования, которым должна соответствовать «новая экономика» – быть убедительной, понятной, последовательной, правильной тактически, честной и открытой. Необходимы отказ от системы распределения, либерализация цен, сильная валюта, отказ от бюджетного финансирования ВПК и тяжелой промышленности. Нужен рост производства потребительских товаров в льготном режиме, рост жилищного строительства, достоверная информация обществу о состоянии экономики – «человек с его психикой, надеждами, планами, заблуждениями является центром экономики».

Экономика не жизнеспособна, если ей командует фюрер – меморандум Л. Эрхарда чудом не попал в гестапо.

В августе 1944 года документ Л. Эрхарда и доклады других экономистов обсуждали ведущие германские промышленники из «Маннесмана», «Крупа», «Симменса», «ИГ – Фарбениндустри», АЭГ, «Флика», «Дойче банка».

В мае 1945 года Л. Эрхард стал экономическим советником при американской военной администрации Баварии. После написания союзникам большого письма о стратегическом возрождении Германии, в сентябре 1945 года Л. Эрхард был назначен министром экономики в земельном правительстве Баварии. В октябре он приступил к работе. В 1945 году промышленное производство в Германии упало на 70 % по сравнению с 1936 годом. В стране действовала карточная система с тотальным дефицитом всего, разрослась спекуляция. Во всех больших городах действовали «черные рынки», контролируемые криминалом. Оккупационные власти жестко контролировали ситуацию в побежденной Германии, и экономические «изыски» Л. Эрхарда оказались невостребованны – необходимо было просто выполнять команды властей. Потсдамская конференция союзников 1945 года решила уничтожить военный потенциал Германии, изменить ее политическое устройство, экономику; на нее легли большие репарации странам – победителям. Сельское хозяйство должно было поддерживать жизнь населения на среднеевропейском уровне. В декабре 1946 года Эрхард был снят с должности министра экономики Баварии. Американцы назначили его начальником Особого отдела по вопросам денег и кредита Экономического совета Баварии. Он должен был подготовить денежную реформу в стране. С 1935 года по 1947 год объем денежной массы в Германии вырос с 6 до 75 миллиардов марок. 300 миллиардов марок не были обеспечены товарной массой. Германию неофициально называли «банкротом». 200 проектов денежной реформы были признаны американцами неудовлетворительными. В таких условиях в Германии заработал план Маршалла. Л. Эрхард писал в статье в газете «Ди Нойе цайтунг», сделавшей его известным в Германии, 23 июля 1947 года:

«Поскольку цель хозяйствования – создание потребительских ценностей, а значит и служение благоденствию народа – неизменна и не зависит от преходящих событий, то и спор должен был идти лишь о целесообразности тех или иных методов, которые следует применять.

Фашизм и большевизм, с одной стороны, и капитализм – с другой, следует рассматривать – с экономической точки зрения – всего лишь как ограниченные историческим развитием фазы более высоких и надвременных основных экономических типов планового, или, соответственно, рыночного хозяйства.

Следует считать прямо-таки трагическим историческое заблуждение представителей социалистического строя, выступавших против господства конкуренции и ее искусственного обуздания, хотя именно конкуренция более, чем все другие средства, способствовала бы развитию народного хозяйства. И то, что стало правилом бороться против капитализма, настойчиво отвергая принцип рыночной конкуренции, отнюдь не свидетельствует о понимании законов экономики. Как свидетельствует история, опасность произвольного и неправильного властвования государства на всей экономикой в этом случае возрастает неизмеримо.

В современной экономике планово-экономические вмешательства всегда приводили к сбоям.

Несомненно, что переход от рыночной экономики к плановой не представляет никаких проблем, тогда как, наоборот, замена плановой экономики свободным рыночным хозяйством сопряжена с неимоверными трудностями. Причина заключается в том, что отойти от экономики сбалансированных тенденций легко. Трудно, напротив, при вышедшей из естественного равновесия экономики сразу, без перехода, дать простор свободному рынку. Значительный шанс, который представлялся им в обозримом будущем, с приходом новой валютной системы, заключается в том, что в нашу экономическую жизнь вместе с этим коренным переломом возвращаются возможности принять свободное и сознательное решение относительно будущего пути.

Плановое хозяйство возводится некоторыми в догму, причем ему не ставится в вину то противоречие, что оно делает невозможным плодотворное применение свободы деятельности и инициативы человека.

Дело не в социализме или капитализме, в немалой степени изменивших свои черты в ходе общественно-экономического развития. И такие понятия, как социализм – капитализм, с одной стороны, и плановая экономика – рыночная экономика, с другой, ни в коей мере не совпадают. Если приверженцы социализма стремятся к справедливому распределению общественного продукта, то и сторонники рыночного хозяйства могут вполне поддержать это требование. Правильно понятый либерализм современной чеканки не стремится к пиратству, однако он сопротивляется нетерпимости и обусловленной этим несвободе человека. Он – враг любой духовной тирании, всегда предвещающей политический террор».

1 декабря 1947 года в газете «Нойе цайтунг» Людвиг Эрхард высказал часть своей трактовки социальной рыночной экономики – в статье «Что определяет немецкий уровень жизни»:

«Между производительностью экономики и жизненным уровнем народа существует императивная связь. Факторы, определяющие будущий жизненный уровень в Германии, все еще формируются в ней самой. Экономическое будущее Германии по-прежнему в существенной мере зависит от оптимального решения проблем в производственной сфере.

Экономика не в состоянии удовлетворять даже жизненные потребности, обостряющиеся с каждым днем, не говоря уже о том, чтобы найти силы и средства для восстановления или тем более для платежей и поставок третьим странам, пока не будет организовано экономически эффективное использование всех оставшихся политических сил.

До тех пор, пока основанное на честном труде право на общественный рост будет снова и снова подрываться вторжением старой и доброй покупательной способности, лишенной экономического обеспечения, пока без реального образования капитала значительная часть осуществляемых еще работ будет протекать вне сферы производства потребительских товаров, не следует ожидать, что растущие диспропорции можно преодолеть с помощью все более жестких мер рационирования. Пусть этот вынужденный отказ от потребления и позволил осуществить в переходный период некоторые ценные с народнохозяйственной точки зрения работы, однако готовность и способность трудящихся к жертвам все же имеет предел.

Все искусственные меры такого оцепенения не принесут успеха, если экономика не заработает на постоянно расширяющейся основе, или если не будет обеспечено в полном объеме хотя бы воспроизводство. Застопорившийся поток товаров может быть снова приведен в движение только в том случае, если увеличивающийся общественный продукт будет обещать труду материальное вознаграждение, а в экономике расставание с товаром не будет сопряжено с опасностью одностороннего товарно-экономического истощения.

Хотя все трезвомыслящие люди хорошо понимают, что окончательное решение может дать лишь валютное урегулирование, однако в сложившихся условиях уже только улучшение продовольственного снабжения сырьем поистине совершили бы чудо. Когда процесс свертывания производства приводит к мысли и поощряет вполне нехорошие истины и негативные влияния, когда прогрессирующий упадок ведет в конечном итоге к полному параличу, подключение дополнительных материальных и трудовых ресурсов привело бы к значительному расширению товарного производства.

Существует своего рода обратная зависимость, когда сокращению общественного продукта непременно сопутствует разбухание административных звеньев управления экономикой, его бюрократизация и падение эффективности, в то время как оживление экономики, напротив, совершенно автоматически ведет к упрощению и сокращению управления при одновременном усилии действенности административных мер. Надо только открыть немецкому народу дополнительные возможности производительного труда, и можно будет очень скоро увидеть, что наше народное хозяйство способно достигнуть более высокой производительности, большей эффективности. Все другие попытки будут бесполезны, а последующие поиски «козлов отпущения» не смогут оправдать собственной несостоятельности, обусловленной непониманием сути дела.

С какой бы стороны ни посмотреть на сегодняшнюю экономику, почти повсюду наталкиваешься на элементы, препятствующие росту производительности. Слабая загруженность производительных мощностей на предприятиях, великое множество которых из социальных соображений приходится пускать в эксплуатацию, высокая степень переработки дефицитного сырья с целью его наиболее выгодного использования и обеспечение права распоряжаться находящимися в процессе производства товарами, неэкономичное использование ценнейшей рабочей силы на непроизводительные цели и полная несоотнесенность народнохозяйственных действий между собой – вот характерные факты и признаки экономики, в которой цены отделились от затрат, а затраты перестали быть показателем производительности.

Каждый народ может потреблять лишь то, что предоставляет ему экономика в виде готовых потребительских товаров. Нам надо строить такую экономику, способную в той или иной мере выполнить свою социальную задачу лишь в том случае, когда доведенная до максимума производительность труда создаст противовес тому дополнительному бремени, которое обусловлено сохраняющейся необходимостью улучшения капитала, расходами на восстановление и на необходимые социальные выплаты и услуги.

В нашем народном хозяйстве необходимо осуществить разделение труда, которое ограничит на переходный период необходимые еще капиталовложения или распределит их на более длительный отрезок времени, чтобы можно было в большой мере сосредоточить наличные силы на производстве потребительских товаров.

Сохранение социального спокойствия будет, особенно в связи с валютным урегулированием, в существенной степени зависеть от того, сможет ли товарное производство быстро обеспечить покрытие свободных доходов.

Даже при благоприятном развитии Германия только ценой величайших усилий сможет обеспечить всему своему народу жизненный уровень, соответствующий его трудолюбию. Только путем самого рационального сочетания производственных факторов, в условиях жесткой конкуренции немецкий народ может выжить и получить реальный шанс постепенного экономического и общественного выздоровления».

План проведения денежной реформы в Германии подготовили американские ученые. «План Колма – Голдсмита – Доджа» передали Л. Эрхарду – «с целью привести американский проект в соответствии с немецким законодательством». Необходимо было ликвидировать скопившуюся огромную денежную массу. После этого должна была появиться новая денежная единица, уменьшиться инфляция и оживиться производство. Но этого могло и не произойти. Л. Эрхард решил объединить денежную реформу с общей экономической реформой в стране.

Людвиг Эрхард считал, что «денежная реформа может стать удачной только, если она будет подкреплена соответствующим количеством товарной массы, если на новые деньги будет нечего купить, то они будут не нужны». В ноябре 1947 года Л. Эрхард писал:

«Производству потребительских товаров надо с первых же дней дать такой толчок, чтобы оно могло как можно полнее удовлетворить возникший после денежной реформы потребительский спрос. Я считаю, что лучше всего было бы одновременно с денежной реформой перейти к рыночной системе со свободным ценообразованием. Можно сохранить контроль над ценами на продовольствие, квартплату».

В марте 1948 года Эрхард стал директором Управления экономики «Бизонии». В апреле был готов и «Проект закона по реорганизации денежной системы». Чуть позже был подготовлен «Проект закона о принципах хозяйственной структуры и политике цен после денежной реформы». Эти законы были приняты в первой половине июня – американцы не говорили, когда они проведут денежную реформу и Л. Эрхард спешил. Он успел.

Денежная реформа была объявлена в 8 часов утра 20 июня 1948 года. Немцы получали на руки по 40 дойчмарок. Пенсии и зарплата выплачивались в отношении 1:1. Половина сбережений обменивалась по курсу 1:10, вторая половина – 1:20. Финансы предприятий пересчитывались по курсу 1:10, сотрудники получали первую зарплату и предприятие больше не дотировалось. Банковские долги и обязательства аннулировались, новый Банк немецких земель занимался эмиссией и взаимоотношениями с частными банками. 21 июня Л. Эрхард объявил о реформе цен, которые стали свободными. Отменялись почти все старые экономические нормативные документы бывшего Рейха – 90 % инструкций по контролю за ценами. Контроль временно сохранился над ценами на продовольствие, транспорт, почтовые услуги.

В августе 1948 года на форуме ХДС Л. Эрхард выступил с программной речью «Рыночная экономика на перекрестке мнений»:

«Политико-экономический поворот от централизованно управляемой экономики к рыночной означал для нас больше, чем просто углубление экономических связей. Этим мы создали предпосылки, чтобы строить наши экономические и социальные отношения на новой основе. Нам пришлось отказаться от нетерпимости, которая чревата духовным закабалением людей и ведет к тирании и тоталитаризму. Мы обратили свои взоры к порядку, который, открывая простор добровольному переустройству и опираясь на чувство ответственности, позволяет рациональным образом продвигаться к некой целостности. Отвергнув бездушный коллективизм, обрушивший на наш народ бедствия и нищету стадности, мы стали пробивать путь к органичному государственному мышлению в духе ответственности.

Эта свобода не пиратство и не безответственность, она выражает и отражает извечную тягу к завершенности и полноте. Не бессмысленное и бездушное государство муравьев с его обезличиванием человека, а органичное государство, основанное на свободе индивидуума, устремление к более совершенному целому, – такова духовная база, на которой мы намерены строить новую экономику и новый общественный строй.

Плановая экономика неизбежно приводит к тому, что отдельно взятого индивидуума как производителя и как потребителя порабощает государство, а в еще большей степени – бездушная бюрократия. Отдельно взятый гражданин подвергается унижению и оскорблению. Он, словно лошадь, ощущает во рту лишь мундштук, от которого можно избавиться только с помощью рыночной экономики, не имеющей ничего общего с пропахшими нафталином лозунгами либерализма. Социально ориентированная рыночная экономика, которая возрождает значимость отдельно взятого индивидуума и превыше всего ставит ценность личности, венчая прибылью выполненный ею труд, – такова суть рыночной экономики современного образца.

Валютная реформа без изменения экономического курса, как должно быть понятно всем разумным людям, была бы непременно обречена на провал.

До проведения валютной реформы вообще не было оснований говорить об устойчивой экономике. Валютно-политический хаос и расцветший в этих условиях высокомерный бюрократизм, свойственный централизованно управляемой экономике, способствовали откату усложненной рыночной экономики к методам примитивного менового хозяйства. Перестало существовать упорядоченное производство, прежде всего исчез товарообмен, принцип разделения труда был предан забвению. На первый план выдвинулась стихийно возникшая, бездушная и безответственная группа обеспокоенных за свою личную судьбу людей, стремившихся просто-напросто выжить.

Такое положение нам удалось преодолеть. Все это походило на чудо, хотя речь шла всего лишь о продуманном планировании в лучшем смысле этого слова, когда на основе новой валюты и благодаря решительному изменению политико-экономического курса мы буквально за несколько дней сумели обуздать этот общественный хаос.

За минувшие после валютной реформы недели преданный забвению рядовой немецкий потребитель получил несравненно больше, чем за все три года централизованно управляемой экономики.

Существенные для народного хозяйства категории – это, с одной стороны, обеспеченный покупательной способностью спрос, а с другой – производство товаров, наш социальный продукт. Обе эти категории тесно взаимосвязаны так, что в любом отлаженном народном хозяйстве, в которое больше не вторгается государственное финансово-политическое фальшивомонетничество, формирование национального дохода нерасторжимо связано с народнохозяйственным товарным производством. Доход возникает одновременно с производством – в одинаковом объеме и одинаковыми темпами. Мы бедны, когда мало производим и соответственно располагаем лишь ограниченным национальным доходом. Мы становимся богаче, когда производим больше, обеспечивая тем самым больший доход благодаря повышенной производительности. Однако точка зрения, согласно которой переживаемая нами нищета и недостаточная производительность нашего народного хозяйства служит веским основанием для отказа от перехода к рыночной экономике, явно несостоятельна. Согласиться с такой точкой зрения – значит, согласиться с тем, что целью народного хозяйства является управление нищетой, в то время как я такую цель вижу лишь в том, чтобы вытащить наш народ из нищеты с помощью напряженного, более продуктивного и производительного труда.

Решающее значение приобретает свободный выбор свободным народом принципов формирования и упорядочения экономических структур. Нельзя утверждать, будто наши благоразумные действия определились свободным выбором. В сложившейся ситуации нам пришлось сокрушать старые барьеры. Нам пришлось заниматься этим, чтобы возродить в нашем народе нравственные начала, знаменующие очищение экономической жизни.

Справедливое распределение ограниченного общественного продукта с опорой на централизованно управляемую экономику оказалось не более чем иллюзией. Во все возрастающей степени мы распыляли свои силы. Основная масса народа, т. е. обычный потребитель, фактически полностью оказалась отрезанной от потребления. Любая попытка добиться сдвига в этом направлении не только не имела успеха, но и сопровождалась самыми ужасными унижениями и оскорблениями, которые только могут выпасть на долю человека. Если сегодня выйти на улицу и спросить людей, что они предпочли бы – вернуться к прежнему своему положению с надеждой на весьма сомнительный шанс получить чуть больше потребительских благ или же обрести свободу и достоинство, чтобы не простаивать в очередях под окнами казенных учреждений, доказывая недостойными средствами свою бедность, – то, по моему глубокому убеждению, наш народ ответит однозначно: мы счастливы, что, наконец, снова можем быть людьми, что, наконец, изгнали рабский дух из своих сердец и душ.

Нам требуется стимулирование труда, начиная с рабочего и кончая предпринимателем, ибо мы призваны позаботиться о том, чтобы, повышая производительность труда, обеспечить правомерность все возрастающих социальных требований. Более высоких показателей можно добиться только благодаря тому, что сам рынок определит каждому свое место, на котором он показывает максимальную производительность и полностью выкладывается ради собственного и общего блага.

Мы в состоянии достичь поставленной цели – создания отлажено функционирующей рыночной экономики во имя обеспечения максимально высокого жизненного уровня для всего нашего народа – хотя бы потому, что в основе такой экономики лежит стремление к максимально высокой производительности. С помощью финансов и кредита, а также посредством налоговой политики ежедневно будет возрастать давление на экономику, которое станет отсекать все то, что прогнило и обветшало и уже никак не дотягивает до уровня производительности труда тех, кто отличается прилежностью и старательностью.

Уже сегодня мне становится ясно, что давление на предприятия усиливается, а банки сообщают, что масса денежного потока утрачивает первоначальную интенсивность.

Как же будут развиваться события дальше? Связанное с рыночной реформой повышение производительности труда, работающего в пределах от 20 до 50 процентов, призвано вызвать существенное снижение расходов. Уже сейчас бросается в глаза оживление конкуренции. Покупательная способность реализуется медленнее, поскольку и потребитель мало-помалу обретает необходимое экономическое благоразумие, которое побуждает его рачительно тратить имеющиеся средства. Выраженная тенденция к повышению производства товаров с каждым днем подводит нас к выводу о том, что тенденция к снижению расходов уверенно набирает силу. Скоро мы будем свидетелями такой фазы, когда в результате конкуренции цены снова отрегулируются так, чтобы обеспечить оптимальное соотношение между заработной платой и ценами, между номинальным доходом и уровнем цен.

В рыночной экономике сверху под воздействием конкуренции устанавливается реальная цена, и лишь тот, кто в состоянии уложиться со своими издержками в эту цену, кто завоюет расположение потребителей, сможет претендовать на экономически оправданное существование. При любых обстоятельствах мы должны стремиться к достижению максимальной производительности, отметая все то, что могло бы помешать умножению социального продукта.

Только с июня до июля был отмечен двадцатипроцентный рост продукции немецкого народного хозяйства. И эти товары не исчезали больше на складах, ими не торговали больше из-под прилавка, они не подвергались больше «компенсации» – они поступали на рынок. В конце концов, потребитель удовлетворил свои потребности.

Я получаю каждый день более тысячи писем, причем меньше всего от торговцев и предпринимателей. Мне пишут малоимущие люди, письма с сотнями подписей – они благодарят за то, что мы наконец-то вытащили их из этого хаоса, обеспечив им достойную человека жизнь.

Мы не намерены держать оборону, логичнее нападать. Ведь нашими усилиями народ наконец обрел ту долю радости жизни и уверенности, которых он был лишен на протяжении многих лет.

Нести ответственность за экономическую политику – значит быть ответственным перед всем народом. Я глубоко убежден в том, что стоящие перед нами сложные проблемы могут быть решены только в том случае, если с помощью рыночной экономики нам удастся стимулировать не отдельные слои, а путем наивысшего напряжения и все возрастающей производительности помочь всему нашему народу поднять и улучшить жизненный уровень.

В тесном взаимодействии промышленности, торговли и профсоюзов, опираясь не на новые средства планового хозяйства, а на свободные соглашения, мы намерены добиваться серийного выпуска некоторых видов изделий в определяющих областях человеческого потребления, прежде всего одежды, обуви и предметов домашнего обихода: повседневную обувь, рубашки, брюки, рабочую одежду. Мы будем насыщать рынок добротными потребительскими товарами, цены на которые должны быть также привязаны к системе конечного потребления. Мы будем стремиться к тому, чтобы эти массовые товары в достаточном количестве поступили в магазины и торговлю, чтобы каждый получил возможность приобрести эти товары по определенным ценам, в основе которых лежат рациональная технология и сознательный диапазон распределения. Необходимо обеспечить потребление в условиях минимальной покупательной способности до того, как рынок заработает в полную силу.

Потребитель нуждается в информации для того, чтобы составить себе представление о соответствии цены и добротности потребительских качеств. Нам удастся вовлечь производителей, торговцев и потребителей в такие взаимоотношения, в рамках которых должно осуществляться нормальное удовлетворение потребностей. Обеспечив с помощью более интенсивной и рациональной специализации постоянное насыщение рынка типичными и конкретными высококачественными товарами широкого спроса, мы постараемся, чтобы этот прейскурант не был призрачным, а стал реальностью на рынке товаров.

Необходимо связать одной нитью часть фирм, которые взяли бы на себя обязательства поставлять максимально дешевые потребительские товары. Торговые палаты и некоторые объединения ремесленников выясняют, в какой степени действительно повинные в нарушениях, имеющих отношение к политике цен, могут быть привлечены к ответственности на основе своего рода суда чести и в духе демократического самоконтроля.

Кое-кто трактует закон о спекуляции лишь как дешевый намек на отсутствие желания действовать по-настоящему решительно и энергично. Я со всей определенностью считаю нужным подчеркнуть, что полон решимостью неизменно рассматривать этот закон как реальность.

По сравнению с теми благами, которые уже принесла валютная и экономическая реформа, на фоне стабильности, которую эта реформа сулит нам в будущем, и всего позитивного с нею связанного, негативные моменты ничтожно малы. В эти недели, минувшие с момента валютной реформы, еще до того, как и в государственно-правовом отношении мы снова берем более прочный фундамент, решается судьба немецкого народа. Если у нас не выдержат нервы, и мы уступим демагогической критике, нашим уделом снова станет рабство. Тогда мы снова лишимся свободы потребительского выбора, свободы выбора профессии и всех завоеваний подлинно демократического строя.

Если мы сможем подчинить наши германские усилия мирным целям во имя умножения социального благосостояния, если захотим внести свой вклад в дело восстановления Европы на благо удовлетворения ее потребностей, это будет означать новую фазу международного сотрудничества.

Народ, устремленный к тому, чтобы честно, но и бесстрашно отстаивать свои жизненные права, сознает, что эта цель может быть достигнута лишь посредствам честных усилий и напряженного труда всех и каждого, лишь сплоченным единым порывом народом, отдающим себе отчет в том, что речь идет о его существовании и что сегодня у каждого из нас может быть только одна цель – помочь выздоровлению своего народа, обеспечить ему опору в жизни на будущее, работать во имя нас и наших детей.

Кого не пугает работа, кто свободен от зависти, кто честен по отношению к самому себе и осознает, что за грехи прошлого мы должны заплатить самопожертвованием и усердием, – того этот путь и эти лишения отпугнуть не смогут.

Жизнь народа – это как жизнь отдельно взятого человека, который нуждается в физической жизни, чтобы в божественном смысле быть вообще человеком, чтобы обладать духом и душой. Экономика – самое примитивное, но она и самое необходимое. Лишь на почве здоровой экономики общество может достичь своих истинных, конечных целей, так что эта первооснова призвана быть здоровой, чтобы уже на этом уровне предотвратить искажение и разложение народа».

Жизнь в Германии 1948 года начала довольно быстро изменяться. Появилось много товаров народного потребления, пока еще дорогих. Немцы стали работать сверхурочно – эта работа не облагалась налогами. Современник писал:

«Исчез черный рынок. Витрины были забиты товарами, дымились фабричные трубы, и улицы были заполнены грузовиками. Вместо мертвой тишины развалин повсюду раздавался шум стройки. Еще недавно немцы бесцельно бродили по городу, чтобы разыскать дополнительно какие-нибудь жалкие продукты питания. А на следующий день их мысли уже концентрировались лишь на том, чтобы заняться производством этих продуктов питания. Накануне на лицах немцев была безнадежность, на следующий день целая нация с надеждой смотрела в будущее».

Цены начали расти вверх во второй половине 1948 года. Эрхард писал:

«Маятник цен сегодня повсюду нарушил границы нравственного и допустимого. Это произошло под давлением факторов, увеличивающих себестоимость продукции, и под влиянием опьянения, вызванного теми деньгами, которые были выданы на каждого человека при валютной реформе в обмен на старые деньги. Однако скоро наступит время, когда конкуренция заставит цены вернуться в нормальное состояние».

Еще в конце 1948 года были приняты антиинфляционные меры: 70 % средств на вкладах населения было заморожено; стали печататься «каталоги уместных цен»; обеспечен доступ населения к «минимальной продовольственной корзине» по доступным ценам; в банках увеличили процент обязательных резервов, чтобы ограничить кредитование населения; позже на полгода выдача кредитов была заморожена; началась либерализация внешней торговли.

Росли объемы производства, производительность труда; медленно заработал рынок. Л. Эрхард определил ближайшие экономические задачи на 1950 год: создать условия для конвертирования марки, накопить инвестиции для продолжения экономического роста, принятие антимонопольных законов, продолжение либерализации внешней торговли.

К началу 1950 года число безработных в Германии превысило два миллиона человек – сотни тысяч немцев перебирались из Восточной Германии в Западную, возвращались беженцы и пленные. Л. Эрхард отвечал критикам:

«Трудоустроить два миллиона безработных за месяц – нетрудно, но если бы нашелся преступно безответственный политик, готовый вновь обрушить на наш народ инфляцию, которая после расцвета всегда ведет к экономической и социальной дезинтеграции. Мы больше всего не имеем права добиваться мнимых успехов так, чтобы через растущее обесценивание нашей валюты, которую нам удалось укрепить, выйти на путь инфляции. Это означало бы еще раз незаметным образом опустошить карманы вкладчиков и лишить их честно заработанных денег. Это омерзительно!»

Л. Эрхард временно отказался от жесткой кредитной политики. Выделялись дотации на новые рабочие места в строительстве, были снижены налоги, вдвое увеличился экспорт, начался экономический рост.

В начале 1952 года был создан «Инвестиционный фонд» для предприятий тяжелой промышленности, в который внесли взносы 100 000 немецких предприятий. За год до этого был принят «Закон об охране хозяйства», по которому власти могли вмешиваться в ход производства и реализацию товаров. Правда, такие случаи были нечасто, несмотря на сотню требований многочисленной оппозиции об отставке Л. Эрхарда, которому постоянно мешали и политики со своей популистской демагогией – «здоровое и естественное развитие экономики нарушалось». Л. Эрхард отвечал:

«Немецкий народ именно министра экономики сделал ответственным за всю экономическую политику в стране, и я поэтому не намерен ни с кем делиться этой ответственностью. Я намерен нести ее и далее».

В конце 1952 года рост промышленного производства приобрел динамику. Ежегодно строилось более полумиллиона квартир. Государственная доля финансирования в строительство составляла 30 %. Рос выпуск товаров народного потребления – это ощущали миллионы немцев. Оппозиция называла Л. Эрхарда «врагом безработных», «защитником спекулянтов», «наемником капитала», «врагом потребителей», «врагом рабочего класса». Л. Эрхард никогда не оставлял без ответа ни одного ложного обвинения:

«Я не ощущаю себя представителем интересов имущих слоев, тем более представителем промышленных или коммерческих кругов. Подобное предположение было бы совершенно ложным. Отвечать за экономическую политику – значит нести ответственность перед всем народом».

Государство должно обеспечить защиту населения от монополий, считал Эрхард, от групповых интересов в экономике, обеспечить честную и свободную конкуренцию:

«Создание основ экономического строя и экономического порядка, а также поддержание таких основ – это преимущественная прерогатива государства и может быть прерогативой только государства, которое особенно ответственно и за социальные последствия экономической политики».

Эрхард боролся со сговорами монополий, разделами рынков, монопольными ценами, с самими монополиями – он не переносил «договорных матчей», которых «проводилось» тысячи и тысячи.

Первый жесткий «Закон против ограничения конкуренции» Эрхард подготовил и почти провел в жизнь летом 1949 года – его тут же обвинили в «удушении тяжелой промышленности». Л. Эрхард тут же ответил «представителям «крупной промышленности»:

«Все соглашения об ограничении рынка, особенно в ценовой области, своей целью в итоге ставят ограничение конкуренции. Сама внутренняя логика системы рыночной экономики делает картели в ней чужеродным телом. Попытка при помощи картельных объединений спастись от кризисов непригодна в целом для народного хозяйства, и ни в каком случае к успеху не приведет».

Л. Эрхард выдвинул 25 антимонопольных законов – в июле 1957 года последний из них был, наконец, принят бундестагом – с многочисленными поправками. Реформатор писал:

«Корень зла в том, что учреждение картелей ограничивает или блокирует конкуренцию, что регулирование цен выводит из строя экономическую функцию цены и народное хозяйство лишается незаменимого средства управления».

«Закон против ограничения конкуренции» действует в Германии до сих пор, с поправками 1973 и 1990 годов.

Л. Эрхард с начала 1950-х годов постоянно выступал за «будущее создание Европейского Союза». В своей работе «Благосостояние для всех» реформатор писал:

«Мы нуждаемся в интеграции Европы более чем когда-либо: она стала просто необходимой. Но лучшая интеграция Европы, которую я могу себе представить, покоится не на создании и организации ведомств и разного рода администраций, и не на бдительности бюрократии. Необходимо восстановление свободного международного хозяйственного порядка, который лучше и боле всего найдет свое выражение в свободном обмене валюты, который означает и свободу обращения товаров, услуг и капитала.

Мир стоит перед бесконечными возможностями. Существенно, чтобы он сумел использовать эти возможности. Трудно себе представить, насколько благотворно влияние свободной экономической политики.

Я полагаю, что весьма сомнительным является положение, когда хозяйственная интеграция охватывает только отдельные товары и продукты, то есть, когда она мыслится только в порядке осуществления ряда частичных интеграций.

Необходимо, прежде всего, создать основы для истинной интеграции, в первую очередь в установлении согласованности в валютной политике. При этом следует исходить из того, что народнохозяйственный строй воплощает собой нечто целое и неделимое. Следовало бы и создать условия для свободной конкуренции, устранив неравенство в экономике отдельных регионов.

Только цена, в которой естественно находит свое отражение также и качество, является экономическим масштабом для оценки труда и достижений. Для всякого, кто здраво рассуждает, интеграция означает свободную и широкого охвата конкуренцию, означает экономическое сотрудничество на более высоком уровне.

Каждый очаг заболевания в государственном организме в то же время является угрозой для межгосударственных отношений. Однако это понимание не должно означать, что каждая страна вправе требовать от своих партнеров по общему рынку, или даже принуждать их к тому, чтобы они в срочном порядке вводили у себя сомнительные принципы, применяемые в данной стране.

Было бы иллюзией, если не безумием, верить в то, что естественные данные поддаются исправлению и что можно искусственным образом сгладить разницу хозяйственных структур отдельных стран до такой степени, что во всех странах издержки производства окажутся одинаковыми. Именно в том и дело, что отдельные страны работают в различных условиях, так что выгода у одних распространяется на одни предметы, а у других – на другие; одна страна работоспособна в одном направлении, другая – в другом. Как раз из этого вытекает необходимость взаимного дополнения и плодотворность подобных усилий.

Европа, которая не живет в сфере веры человеческого сердца; которая не понимается, как настоящее содружество перед лицом общей судьбы, ради которого стоит приносить жертвы; Европа, которая не ставит свободу во главу угла, но хотела бы ее обуздать и водить на помочах; Европа, которую в очертаниях своего духовного и политического облика нельзя увидеть уже сегодня – такая Европа не может вызвать воодушевления ни у мира, ни даже у самих европейских народов. Бюрократически управляемая Европа, которая скорее переполнена недоверием, чем общностью, и от всего построения которой веет духом материализма, принесет нам больше неприятностей, чем пользы.

Может ли Европа быть создана, следуя путем создания лишь соответственных учреждений? При наличии разного рода экономических неполадок и разнобоя какое-либо иное решение не представляется возможным. Европу нельзя понимать только как организацию или учреждение, ее следует понимать как функцию. Европу нельзя построить при помощи дешевеньких средств. Ее следует понимать как сложную совокупность экономических и политических функций.

Расширение сферы компетенции надгосударственных объединений может иметь известное политическое значение, но существенным образом содействовать решению отдельных экономических проблем оно едва ли будет в состоянии. Мы можем сказаться чрезмерно склонными придавать вес вопросу создания учреждений, то есть мы переоцениваем институциональное в противовес функциональному, форму в противовес сущности.

У нас нет иного пути, как идти быстрым темпом по пути расширения свободы и воздерживаться на этом пути от всех государственных манипуляций, которые этой свободе препятствуют, – и это по всем вопросам, относящимся к обмену товарами и услугами, к обращению денег и капиталов, к таможенной политике и к свободе выбора местожительства и работы. Где нельзя обойтись без содействия каких-либо учреждений для проведения этих принципов свободы, там я всецело поддерживаю необходимость таких учреждений.

Можно потерять из виду правильную последовательность во времени и придти к политическим формам европейской организации до того, как будет в той же мере осуществлена экономическая интеграция. Несмотря на наше общее стремление к свободной Европе, чисто политическое устремление односторонне, без соответствующих экономических предпосылок, выдвинуться на первый план и могут в результате привести к центризму, который должен был бы удушить все, что выросло богатого своей пестротой и своим многообразием на этой древней почве европейской культуры.

Чем больше мы преуспеваем в том, чтобы люди чувствовали себя свободными индивидуумами и свою силу и свое единство черпали в рамках личной свободы, тем лучше и благодетельнее будет общественное устройство в целом. Мы повсюду должны стремиться к осуществлению принципов общественного порядка, обеспечивающих свободные и истинно человеческие отношения между людьми, – как в области экономики, так и в области политической жизни.

Должно ли благосостояние какой-либо страны в свободном мире вызывать у соседей заботу или страх? Само собой разумеется, что это следует отрицать со всей решительностью. Избитой экономической истиной является то, что каждый участник экономических отношений может рассчитывать на благополучие лишь в том случае, если и другой участник будет преуспевать. С нищими дела не делаются.

В наших странах мы поставлены перед необходимостью освободить народы от нужды и бедности, открыть большому числу людей возможность достижения более высокого жизненного уровня, обеспечить народу возможность свободно раскрывать свои силы и способности, стать независимыми от могущества государства, и при этом все же чувствовать свою обязанность подчиняться государственному порядку. Все эти принципы надлежит также применять в экономическом сотрудничестве народов свободного мира.

Если все усилия, направленные на достижение интеграции Европы, вообще могут быть приведены к одному знаменателю, то только к этому – осуществление свободы во всех областях жизни.

Мы должны, наконец, освободиться от постулата, будто наибольший порядок существует там, где возможно большее число должно заниматься принудительным установлением порядка и борьбой с непорядком.

Я не склонен рассматривать Европу в качестве последней и абсолютной цели создаваемого экономического порядка и строя. Для меня интеграция представляется только первым этапом, который нам ясно виден».

К 1960 году реальная заработная плата промышленного рабочего выросла на 70 % по отношению к 1950 году, а стоимость жизни – только на 20 %. Миллионы немцев жили в новых квартирах, покупали бытовую технику, телевизоры, автомобили. Темпы экономического роста составляли 10 % ежегодно, значительно выросла внешняя торговля, которой сам реформатор придавал большое значение:

«Нам надо было в известном смысле безжалостно и без пафоса принять альтернативу: если в немецком народном хозяйстве и человеке имеется еще достаточно силы и энергии, чтобы удачно произвести эксперимент оздоровления через конкуренцию на мировом рынке, тогда путь для восстановления Германии был бы открыт. Если бы у нас не хватило этой силы, то успешное восстановление было бы немыслимым. Без выхода на мировой рынок и без приноровления к его высшим достижениям у нас не могло быть счастливого будущего.

Дух либерализации и злой дух системы валютных ограничений относятся друг к другу как огонь и вода. Для меня система валютных ограничений представляется символом всего зла, в какой бы форме эта система ни проявлялась. От системы валютных ограничений веет проклятием и запахом военных приготовлений и войн, из разрушительного непорядка которой она и выросла, только в результате вызванного таким путем безобразного хозяйствования можно было в экономике отдельных стран прийти к прямо таки самоубийственной идее – ограничить соревнование в производительности, чтобы обеспечить процветание. Внешняя торговля во все большей мере становилась функцией государственной политики и все меньше выполняла свою задачу – служить экономическому процветанию граждан свободного мира.

Только свободная обратимость валют может создать основу для действительно работоспособного свободного мирового рынка. Только таким образом можно добиться единой и направленной на сохранение устойчивости экономической и финансовой политики в отдельных странах.

Характерным для эволюции последних лет является тот факт, что внешняя торговля приобретает все большее значение в рамках всей экономики. Ее доля сейчас значительней, чем до войны».

В 1960 году безработица в ФРГ колебалась в пределах одного процента. Социальная рыночная экономика создала условия для индивидуальной свободы, создания гарантии права частной собственности, свободного принятия экономических решений, для «прозрачной» конкуренции и открытого рынка, для свободных цен. Одновременно власть отвечала за социальную политику, устранявшую негативные последствия экономической политики, за ее устойчивость, за гарантированный экономический подъем, за конкурентоспособность немецкой экономики. Методы и способы воздействия государства не должны изменить условия работы рынка, снижать экономическую эффективность его функционирования. Государство должно контролировать социальную рыночную экономику очень осторожно, почти рыночными методами. Оно должно обеспечивать свободную конкуренцию в странах и ограничивать постоянно расширяющиеся «аппетиты» монополий. Государство отвечает за стабильность денежной системы, борется с инфляцией, создает и совершенствует необходимую инфраструктуру, поддерживает средний и малый бизнес.

Л. Эрхард писал:

«Соревновательный дух рынка обеспечивает экономический прогресс и позволяет всему народу, который является и потребителем, пользоваться преимуществами высокой производительности труда; а более высокая эффективность рыночной экономики дает возможность наиболее полноценно обеспечить потребности населения с точки зрения количества и уровня цен; это и называется социальной рыночной экономикой».

Л. Эрхард говорил, что рыночная экономика социальна в принципе. Она обеспечивает эффективность рыночной системы и является источником социальных благ населения. Забота государства о функционировании рынка в стране – его социальная функция и обязанность.

Большая часть доходов должна оставаться в руках их заработавших, социальная государственная политика не должна увлекаться объемами и масштабами социальной политики и госраспределения. «Ты, государство, не заботишься о моих делах, но предоставь мне столько свободы и оставь мне от результатов моей работы столько, чтобы я мог сам и по собственному усмотрению обеспечить себе существование, мою судьбу и судьбу моей семьи» – писал Л. Эрхард.

Социальная политика должна ориентироваться на развитие личности – в течение всей жизни. Социальное государство должно давать возможность человеку получить образование, профессию, купить собственность, зарабатывать деньги, которые гарантированы от резкой инфляции. Свободный человек должен иметь финансовую самостоятельность и материальную независимость.

При постоянном и долголетнем росте благосостояния народа и общественного богатства объемы социальной помощи должны сокращаться – бедных нет, а богатым не нужна социальная благотворительность.

Государство должно решать проблемы для всего общества – обеспечивать высокую эффективность обороны страны, охрану общественного порядка, охрану окружающей среды, защиту населения от чрезвычайных ситуаций. Демократическое общество само определяет приоритеты социальной государственной политики. Л. Эрхард часто говорил, что «социальная политика не смеет косвенным путем подрывать продуктивность народного хозяйства; она не должна противоречить основам, на которых покоится рыночное хозяйство».

Рост заработной платы не должен превышать рост производительности труда. Налоговая политика государства не должна «убивать» бизнес, ухудшать инвестиционный климат в стране. Пенсии должны обеспечивать необходимый прожиточный минимум. Пенсионер должен так работать всю жизнь, чтобы обеспечить себе достойную и безбедную старость, и не быть обузой работающей части населения. В стране не должно быть «добровольных» иждивенцев. Л. Эрхард писал:

«Когда все усилия социальной политики направлены на то, чтобы каждого человека с момента его появления на свет ограждать от любых превратностей жизни, то в этом случае нельзя требовать от людей, воспитанных в таких условиях, чтобы они выявили в необходимой мере такие качества, как жизненная сила, инициатива, стремления к достижениям в производительности труда и другие свои лучшие качества, столь судьбоносные в жизни и будущем народа».

В ноябре 1957 года министр экономики Л. Эрхард стал заместителем федерального канцлера К. Аденауэра. В октябре 1963 года Л. Эрхард был избран канцлером Федеративной Республики Германии. В инаугурационной речи Эрхард именовал свой курс «политикой центра и понимания». Для канцлера не существует партийных приоритетов и лоббистских интересов. Л. Эрхард призывал и оппозицию к активному сотрудничеству, включая ее в демократическую государственную систему. Главными долгосрочными целями канцлер назвал государственное финансирование образования, здравоохранения, пенсионного обеспечения, науки, культуры, транспортной системы.

Л. Эрхард заявил, что задачей государства является обеспечение каждого гражданина необходимым минимумом и создание необходимых условий для реализации личности, которой предоставлялись одинаковые условия для жизни и карьеры.

Л. Эрхард писал в своей работе «Благосостояние для всех»:

«Настоящая книга – своего рода отчет, предоставленный немецкому народу о пройденном пути.

Свой смысл экономика черпает из всей всеобъемлющей сферы жизни народа, и это осмысление поэтому уходит своими корнями в область определения конечных ценностей, рациональным путем не постигаемых. Мы не имеем возможности исходить, находясь в настоящее время в сфере западной цивилизации, из единого и общепринятого понимания смысла жизни. Мы подвержены опасности стать жертвой мании сводить к легко решаемым формулам также и окружающие нас качественные ценности и понести их на рынок, но узнаем при этом, что счастье все же не является чем-то, что можно было бы «купить».

В данном случае мудрость и скромность не принадлежат к числу немецких добродетелей. Наоборот, при улучшении нашего материального благосостояния нас все больше охватывает самонадеянная заносчивость, и мы теряем чувство меры в отношении того, что возможно и что нам приличествует.

Мы не одни живем на свете – наше благополучие или неблагополучие зависит от нашего умения включиться гармоничным образом в общество сводных народов, а также от дружбы и доверия между народами.

Свобода требует жертв. Мы рискуем легкомысленно поверить обманчивому представлению и тем самым дерзновенно поставить на карту не только наше благосостояние, но и наше историческое бытие и самую нашу жизнь. Народ, который не способен идти для защиты своей судьбы на материальные жертвы, будет в конце концов сметен с исторической арены.

Свободные народы Европы только тогда смогут сохранить свой вес и свое влияние в мире, если они, опираясь на дружбу с Соединенными Штатами Америки, придут к сознанию своей нерушимой политической общности.

Мы видим на опыте народного хозяйства отдельных стран, в какой значительной мере принципы, на которых построен экономический порядок, определяют жизнь и дух нации.

Я не против того, чтобы каждое государство добилось оптимальных успехов в области социальной политики соразмерно своей производительности. Но на практике тенденции к развитию инфляции в ряде государств, при неизменно твердых курсах обмена валюты, не в последнюю очередь являются последствием того, что меры социальной политики оказались не под силу народному хозяйству отдельных стран. Попытка подогнать социально-политические условия одной страны к существующим в другой стране всегда осуществима только в одном направлении – вверх, к улучшению этих условий, но никогда не вниз. Следствием этого является то, что и такие страны, которые смогли сохранить в своем народном хозяйстве внутреннее равновесие, либо вынуждаются также к следованию тому же пагубному пути, либо должны расплачиваться за чужую вину, испытывая на себе результаты применения их партнерами защитных оговорок.

Каждая страна ответственна за проведение политики сохранения экономического равновесия. Отдельные страны склонны верить в чудеса, полагая, что следует лишь отойти от основ хорошо налаженного порядка, чтобы открылись пути для достижения лучших результатов. В этом случае политические представления идеологического характера вступают в конфликт с проникнутой чувством ответственности экономической политикой и выводами экономической науки, и ложно истолкованные представления о государственном суверенитете и о главенстве политики во все возрастающей мере парализуют факторы порядка и стремление к упорядочению в экономике.

В рамках общего рынка добро и зло расположены недалеко друг от друга. Имеются две возможности: либо дорогу себе пробьет дух свободы, и мы обретем счастливую, сильную и прогрессивную Европу, либо мы будем пытаться соединить в одно путем различных манипуляций самые различные системы и упустим при этом благоприятный случай прийти к настоящей интеграции.

Все эти заботы не могут поколебать мою уверенность в нашем будущем. Я уверен в том, что свобода, в качестве самой могучей силы человека и в качестве высшей ценности, в конечном счете, все же пробьет себе дорогу и восторжествует».

В 1966 году семидесятилетний Л. Эрхард ушел в отставку с поста федерального канцлера, объявив немецкому народу:

«Вы всегда найдете меня на стороне тех, кто ставит интересы общества и благо нашего народа выше своих личных нужд. Я всегда буду стоять плечом к плечу с теми, кто выступает за свободу во всех сферах жизни человека, общественного и государственного строя.

Моя любовь и мои силы всегда будут принадлежать немецкому народу.

Да хранит Господь наше Отечество!»

В нынешней Германии фонд, созданный Л. Эрхардом, активно исследует проблемы современной социальной рыночной экономики – отвечая на вызовы XXI века.

Год выпуска: 2001

Жанр: Экономика

Издательство:

Формат: DjVu

Качество: OCR

Количество страниц: 464

Описание: В книге Людвига Эрхарда, немецкого экономиста и государственного деятеля, суммирован опыт разработки и практического осуществления хозяйственной реформы в послевоенной Германии (ФРГ). Эта реформа вошла в историю под названием "немецкое чудо" и послужила образцом для многих стран мира, решавших сходные задачи перехода от "принудительно направляемого хозяйства" к социальной рыночной экономике.
Вышедшая в свет в 1956 г. книга Эрхарда неоднократно переиздавалась и переведена на многие языки. Первое издание на русском языке вышло в ФРГ в 1960 г.
Для студентов и преподавателей вузов, экономистов, управленцев, политиков, практиков осуществления хозяйственных реформ. В силу доступности изложения книга представляет интерес и для широкого круга читателей.

Экономическое положение Советского Союза в 1990 году во многом напоминает положение Западной Германии в 1948 году: полки магазинов пусты, дефицитные товары выдаются по карточкам, спекуляция иностранным добром процветает, на руках у населения и в сберкассах - масса обесцененных денег, в то время как предприятия хранят „сверхнормативные запасы".
Есть, конечно, и существенные различия. За спиной у немцев было всего 15 лет нацистского варианта „социализма" и послевоенной разрухи. При том германской национал-социализм обобществил лишь малую часть предприятий: учреждения рыночного хозяйства, хотя и в чахлом виде, но сохранились. У нас же они были разрушены еще в период военного коммунизма и перестали существовать с ликвидацией НЭПа. Но зато огромная часть германской промышленности тех лет была уничтожена бомбежками или демонтирована победителями; в СССР же сегодня военные разрушения — дело далекого прошлого.
Хозяйственная реформа 1948 года в Западной Германии круто повернула судьбу этой страны: обесцененные бумажные деньги превратились в желаемую всеми валюту; запасы предприятий в несколько дней перекочевали на полки магазинов, спекулянты исчезли. За два года производство товаров широкого потребления увеличилось вдвое, достигнув „досоциалистического" уровня. И началось победное шествие Западной Германии как передовой страны Западной Европы, обгоняющей в хозяйственном отношении своих победителей.
В исторической литературе это явление получило имя „германского чуда". Архитектором этого „чуда" был проф. Людвиг Эрхард, директор Управления хозяйства объединенных западных зон оккупации в 1948 году, министр народного хозяйства вновь созданной Федеративной Республики Германии (ФРГ или ГФР) с 1949 по 1963 год, и канцлер республики после смерти Аденауэра в 1963-66 гг.
Книга «Благосостояние для всех» представляет собой мемуары Людвига Эрхарда, вышедшие в 1957 году под названием Wohlstand fur Alle (Благосостояние для всех). Книга сразу приобрела всемирную известность. Она была отпечатана в русском переводе типографией „Посева" с помощью издательства Condor-Verlag в 1960 году.
Настоящее, второе русское издание перепечатано с этого издания. Некоторые стилистические особенности и анахронизмы перевода, надеемся, не помешают современному читателю воспринять главные мысли автора, не только ученого-экономиста, но и практического политика, защитника свободного и ответственного хозяйства, неутомимого в своей полемике с социалистами.

«Благосостояние для всех»

Красная нить

• Цикл конъюнктуры преодолен
• Соревнование вместо эгоизма
• Ключ к понижению налогов
• Основные хозяйственные права
• Дорогостоющие Пирровы победы

Рождение рыночного хозяйства

• Инфляция при замороженных ценах парализует экономику
• Исключительно благоприятная возможность
• Всеобщая забастовка против рыночного хозяйства
• Борьба за крепкие нервы
• Ложный курс в налоговой политике
• Цены понижаются
• Все обвиняют друг друга
• Каталог уместных цен и программа широкого потребления
• Второй период
• «Король-покупатель»
• Наследие обманчивой всеобщей занятости
• Усиленное предоставление кредитов — универсальное средство от всех бед?
• Средства против спада
• В корейском конфликте не было нужды

Последствия корейского кризиса и их преодоление

• Взвинченная атмосфера в Бонне
• Узкие места в результате роста производства
• Торговый баланс вновь становится пассивным
• Возможно ли вооружение и без инфляции?
• Успокоение вместо кризиса
• Возврат к либерализации
• Идеальная триада
• Рост массового дохода
• Заблуждения хозяйственников-плановиков
• «Прорыв вперед»
• О пессимистах

Овладение высокой конъюнктурой

• Охота на людей
• Повышение заработной платы рабочих и служащих
• Быстрая реакция населения в области накопления сбережений
• Основное требование: устойчивость цен
• Непопулярные истины
• Ответственность за цены
• Успех не замедлил последовать
• Многое зависит от желания накапливать сбережения

Рыночное хозяйство преодолевает плановое хозяйство

• Совершенно различные мнения
• Прыжок в холодную воду
• В объятия коммунизму?
• Бессмысленная всеобщая забастовка
• Безработица доставляет заботы
• Отклониться от тропы добродетели?
• Патентованные рецепты не помогают
• Дилетантство и факты
• Новый примирительный тон

Министр хозяйства, но не — представитель интересов отдельных групп

• Предприниматели должны обладать чувством ответственности
• Свобода — как высшая цель
• Распределение задач между государством и хозяйством
• Объемистый список грехов
• Опасные групповые интересы
• Сказка о том, как хороши регламентации
• От гражданина к подданному
• Разногласия с коммерческими кругами
• Гамбургская речь
• Принцип наследственных вотчин в промыслах устарел
• Меньше работы — больше заработка?
• Немецкое чудо?

Картели — враги потребителя

• Неприятие монополий
• Никаких американских приказов
• Принцип запрета снова подтвержден
• Закон о зашите потребителей
• Пользоваться результатами хозяйственных достижений должны все
• Тайна рыночного хозяйства
• Основные формы экономического могущества
• Исключения возможны и необходимы
• Принципиальный спор проходит мимо сути
• Незаменимый барометр
• Картели как средство преодоления кризисов
• Сказка о защите средних классов
• Нет нового дирижизма
• Несколько слов к предпринимателям

Весьма ценна возможность высказывать требования и мнения без «посредников»

• О будущности демократии
• Инфляция — заработная плата и сельское хозяйство
• Не все обиды обоснованы
• Понижение таможенных пошлин популярно
• О Бразилии, бумаге и золотых монетах
• Глава IX. Рыночное хозяйство обеспечивает справедливую заработную плату
• Инициатива за предпринимателем
• Думать о будущем
• Автономия и ответственность
• Пирог должен стать еще больше

Ведет ли благосостояние к материализму?

• Воля к потреблению
• Отказ от «политики суровой жизни»
• Против неоправданной нетерпимости
• Духу приказать нельзя
• Специфические особенности положения в Германии
• Последние цели

Психологические вопросы вокруг марки и пфеннига

• Постоянная высокая конъюнктура
• Государство — «ночной сторож» — ушло в прошлое
• «Психология разумных цен» в борьбе с опасностью инфляционных тенденций

Идея снабженческого государства — современная химера

• Рука в кармане соседа
• ллюзии лежат в основе стремления к всесторонней «застрахованности»
• В конце концов мы приходим к социальному «подданному»
• Пределы социального страхования
• Отказ от анахронических решений
• Хорошая социальная политика нуждается в валютной устойчивости

Экономика вооружения и рыночное хозяйство

• Устойчивость валюты — вне опасности
• Европейский клиринг экономики вооружения
• Вместо разговоров нужны действия
• Соображения конъюнктурного порядка — непригодный импульс

Против политики письменного стола

• Новый стиль торговой политики
• Преодолеть проклятое наследие прошлого
• Интерес заграницы
• От Лондона до Нью-Йорка
• Доверие к рыночному хозяйству
• Краеугольный камень европейской экономики
• Чудесный кабинет доктора Калигари

Решение европейской проблемы

• Цель — всеохватывающая интеграция
• Сицилия не находится на Руре
• Против Европы, управляемой бюрократически
• «Легкой поступью вводить порядок»
• Успехи Европейского платежного союза (ЕПС)
• «Устойчивость начинается дома»
• Абсурдность двусторонних сделок
• Является ли Европа островом разъединения?
• Свобода неделима
• «Либерализация — лучшее лекарство»
• «Кто является хорошим европейцем?»

Феникс возрождается из пепла

• Перевод стрелки на успех
• Либерализация на все стороны
• Единые правила игры
• Наилучшее поощрение вывоза
• Каталог освобождения
• Решающими являются последние проценты либерализации
• Символ зла
• Не увиливать от решений!
• Необходим широкий размах
• Растущее значение внешней торговли

Перспективы: надежды и тревоги

• Не хлебом единым
• Свобода требует жертв
• Европейское сообщество необходимо
• Не должно быть возврата к идеологии «больших ЗОН» в торговле
• Самый широкий свободный обмен валют
• Свобода и ответственность
• Произойдет ли вторая промышленная революция?

Приложения

Индексы промышленного производства
Восстановление рынка капиталов
Три важнейших индекса цен
Перечень источников

Бизнес идеи